Сергей Михайлович открыл глаза и больше всего в этом мире захотел эти лимонные конфеты. Он думал, с чего начать разговор с девушками, ведь просто так попросить карамельки было бы невежливо. Черт знает что творилось у него в голове. Но опять его остановила мысль о его внешнем виде, о запахе изо рта – он давно не ел. И вот наконец решился, но поздно. Подружки стали выходить из автобуса и забрали с собой конфеты. «Ну, все! – думал Сергей. – Сейчас приеду и куплю себе их!» После ухода девушек он два раза успел задремать, подумать о том, какой шампунь купить от перхоти, прочел про это в интернете, зайдя в сеть через телефон, и успел даже посмотреть пару сообщений от магазинов женской одежды, которые, делая рассылку, не считаются ни с кем и заполняют почтовые ящики тысячами однотипных и односмысловых уведомлений. Автобус остановился. Сергей Михайлович вышел из него и устремился прямо в магазин рядом с домом. Зашел в него, отыскал те самые конфеты и, нервничая из-за злости, взял сразу килограмм, попутно кладя в корзину шампунь от перхоти, хлеб, масло, сыр, молоко и пачку гречневой крупы. Он прибежал к кассе, расплатился, пришел домой, нашел силы приготовить гречневую кашу, а не доесть вчерашнюю отваренную лапшу торговой марки «Мивина». Сделал себе бутерброд с сыром и понял, что это будет его лучший ужин с тех пор, как он в последний раз был у родителей. Наконец гречневая каша была готова, в ней таяло масло, а бутерброд почти был съеден – можно достать конфеты. Но он этого не сделал, так как забоялся, что живот будет болеть. Сергей решил сначала поужинать. И был рад, что иногда вспоминает о своем здоровье. Он съел всю кашу, бутерброд, запил чаем и достал пакет с конфетами, по инерции открыл и ничего не почувствовал. Эти конфеты он уже совсем не хотел. Карамельные он и так не любит… А тут еще голод прошел, и спать захотелось, и вспомнил он про молоко, которое поставил греться, ведь хотел кашу с молоком, а оно, как назло, убежало. Он больше ничего не делал. Просто лег в кровать. Посмотрел на трещины в потолке и пообещал себе делать все, что он хочет в тот же момент, когда ему это хотенье захотелось.
P. S. В рамках закона и его зарплаты…
Директор
Мне 31 год. У меня есть сын, ему 6, а это значит, что пора определить его в школу. Моя жена много работает, а у меня график посвободнее, поэтому решили, что вести в школу Сашку буду я. В какую школу вести? Я не знаю. Периодически захожу на сайты для мам. Там они обсуждают садики, школы, институты, да еще кучу всякого, и я высматриваю для себя нужную информацию. В итоге присмотрел два варианта: частный учебный комплекс и школа, в которой учился я сам. Лучшее частное заведение дорогое и далеко находится, поэтому… Ну, понятно, что я выбрал свою школу. И вот, в одно дождливое утро, я разбудил сына, одел его, накормил, оделся сам, взял его за руку и вышел на улицу. Потом вернулся обратно, ведь забыл зонт, и снова вышел на улицу. Сын к тому времени успел намокнуть и мы зашли обратно в квартиру, переодел Сашу, посушил феном, взял зонт, и мы снова вышли. После этого на что-то хорошее не стоило и надеяться, но определить ребенка в школу надо было обязательно. Мы прошли квартал, потом еще квартал, и вышли на улицу, которая вела к моей старой школе… Это выглядело ужасно. Я снова был там. Все было точно так же, как когда-то. Улица совсем не изменилась. Даже чертовы лужи на своих местах! Когда я стал замечать, что лужи все время в одних и тех же местах, с одинаковой формой и глубиной, как раз под стать ямам в асфальте, я перестал говорить по утрам «доброе утро». Я начал вдумываться в эту фразу и понял, что она безумно лицемерна в том виде, в котором ее используют. Это случилось примерно в 9 классе, когда ненависть к школе достигла пика. Мы прошли эту улицу, перед нами возникла школа. Все такая же синяя и холодная. Мы зашли в здание. Я подошел к приемной директора, постучался и вошел. Уставший секретарь, с грустью, тоской, большими синяками под глазами и сильным запахом дешевого кофе, сказала «доброе утро». Я объяснил ей, зачем я пришел, и та направила меня к директору, а сына посоветовала оставить у нее. Я посадил Сашу на стул и сказал ждать меня. Постучался в дверь теперь уже самого кабинета директора. Вошел. Все та же мерзкая жаба сидела в кресле. Все та же Марина Николаевна. Толстая, с короткой стрижкой, старыми зелеными очками и с этими большущими круглыми кольцами в качестве серьг. Как будто за окном 80-е.