Родной город Пифея, Массалию (современный Марсель), основали в 600 г. до н. э. греки из Фокеи. Закрытая удобная бухта не могла не привлечь мореплавателей, к тому же недалеко находилась долина Роны, которая в те времена была важным торговым путем, по которому в Средиземноморье везли британское олово и балтийский янтарь. Фокейцы славились как самые предприимчивые из греческих мореходов. Вскоре после основания Массалии они отправились за знаменитые Геркулесовы столпы – Гибралтарский пролив – в Атлантику налаживать торговые связи с иберийским царством Тартесс, которое изобиловало рудами. По легенде, один из этих греков, Мидакрит, уплыл еще дальше и вернулся в Массалию с грузом британского олова. Где-то около 500 г. до н. э. выход в Атлантику фокейцам закрыли: Геркулесовы столпы захватил Карфаген, могущественный город на побережье Северной Африки. Карфаген жил торговлей и не собирался терпеть чужих купцов на своих морских дорогах. Таким образом, целью Пифея был, скорее всего, поиск новых торговых путей через области, не подвластные Карфагену.
Выйдя из Массалии, Пифей, вероятно, обошел земли враждебного Карфагена по суше и добрался до побережья Бискайского залива, где арендовал у одного из местных кельтских племен корабль до Британии. Особенно славились крепкими парусными кораблями бретонские венеты, которые активно возили на них олово с Британских островов. Пифей высадился на мысе Белерион (ныне Лэндс-Энд) и прошел всю Британию. Дотоле знания об этом острове у греков основывались на легендах и молве. Пифей первым добыл достоверные факты. Его оценка длины побережья острова в 40 000 стадий (то есть приблизительно 7400 км) удивительно близка к реальной цифре, которая составляет около 7560 км. Следующий этап путешествия увел Пифея далеко за границы известного мира. Отплыв с какого-то из островов у северного побережья Британии, он на шестой день пути достиг земли, которую называет Фулой. Его свидетельство о том, что солнце там в середине лета скрывается за горизонтом всего на два-три часа, позволяет определить местонахождение Фулы на 64° северной широты. Однако Пифей не располагал методами определения долготы. Очевидно, что Фула находилась где-то далеко на севере, но где именно? Невозможность определить точное местонахождение сделала ее скорее символом самых дальних северных земель, чем реальным объектом.
Эту землю пытались отождествить и с Исландией, и даже с Гренландией, но, как ясно показывает комментарий греческого географа Страбона (63–64 гг. до н. э. – 24 г. н. э.), Фулу населяли земледельческие народы:
«[Пифей], по-видимому, достаточно хорошо использовал бывшие в его распоряжении факты в отношении людей, живущих вблизи холодного пояса, говоря о крайней скудности и недостатке домашних животных и плодов, о том, что люди, живущие там, питаются просом и другими злаками, плодами и кореньями; а где есть хлеб и мед, там из них приготовляется и напиток. Что касается хлеба, говорит он, то, так как у них не бывает ясных солнечных дней, они молотят хлеб в больших амбарах, свозя его туда в колосьях; ибо молотильный ток они не употребляют из-за недостатка солнечных дней и из-за дождей».
Гренландию в те времена только начали осваивать охотники-собиратели иннуиты, а Исландия оставалась безлюдна, поэтому ни та ни другая на роль Пифеевой Фулы не подходит. А значит, высадился он, скорее всего, где-то неподалеку от Тронхеймс-фьорда, на западном побережье Норвегии. Несмотря на северные широты, климат норвежского побережья относительно мягок из-за Гольфстрима, теплого атлантического течения, и потому земледелие здесь возможно даже за Полярным кругом. На защищенных южном и восточном берегах Тронхеймс-фьорда почвы одни из самых плодородных в Норвегии, и земледельцы селились там уже в 2800 г. до н. э. Затем Пифей двинулся дальше на север, и его наблюдения явно свидетельствуют о том, что он пересек Северный полярный круг. Пифей утверждал, что в одном дневном переходе к северу от Фулы море сковано льдом, хотя неясно, видел ли он это своими глазами или пересказывал сообщения других мореплавателей.