Ливонская война и московское дело
Свою родословную Щелкаловы вели от выходцев из Золотой Орды. На эту мысль наталкивает их родовое имя, а вернее, прозвище, употребляемое некоторыми иностранцами (Джером Горсей в своих «Записках» называл нашего героя «Shelkan» — очень созвучно известному в русских былинах «Щелкану Дюдентьевичу». Это вполне реальный персонаж — двоюродный брат и посол золотоордынского хана Узбека, наместника Твери, своими притеснениями вызвавшего 15 августа 1327 года кровавое восстание). Аристократия Орды могла претендовать на очень высокое положение при московском дворе. Однако к XVI веку род Щелкаловых захирел, растерял земельные богатства, так как сохранились сведения, что дед Андрея Щелкалова Семен Щелкалов (Щелканов) торговцы скотом, отец Яков Семенович начинал как священник, затем стал подьячим Разбойного приказа и лишь под конец жизни дослужился до чина дворцового дьяка.
Впрочем, возможно и другое объяснение: ссылки на происхождение Щелкаловых «от простого всенародства» были наветом их политических противников. Ведь еще в 1550 году имя Андрея Щелкалова было записано в «тысячную кишу» — список 1078 «лучших детей боярских», которые должны были быть всегда под рукой царя для выполнения разных поручений. Выбирались эти лица самим государем. Кстати сказать, такой чести не удостоились даже некоторые Годуновы.
В 1550 году Андрей Щелкалов состоит «в разрядах в числе поддатней у рынд» (помощников царских оруженосцев). Он рано избрал дипломатическую стезю: в 1560 году был приставом при литовских послах, через три года стал дьяком Посольского приказа, а в 1566 году участвовал в работе Земского собора и подписал его определение.
Этот собор имел решающее значение для судеб России.
В 1558 году русские войска перешли ливонскую границу в районе Пскова. Началась Ливонская война. С первых же дней кампании правительство раскололось. Фаворит царя Алексей Адашев и его окружение считали необходимым продолжать войну на юге, настаивая на военной экспедиции против Крымского ханства. Иван Висковатый (его поддерживали бояре Захарьины) ратовал за скорейшее овладение Ливонией.
Прием литовских послов Иваном IV.
Миниатюра из Лицевого летописного свода»
Начало войны было победоносным: были взяты Нарва и Юрьев, русские войска прошли всю Ливонию, в плен попал сам магистр ордена Вильгельм Фюрстенберг. Однако затем в войну вступили Польское королевство, Великое княжество Литовское и Швеция, и у России возникли проблемы. В феврале 1563 года русские овладели Полоцком. Но уже в начале следующего года царские войска потерпели ряд тяжелых поражений. Иван Грозный не знал, как выйти из создавшегося положения, и перенес свой гнев на недавних любимцев, в том числе и на своего посольского дьяка.
В июне 1566 в Москву прибыло литовское посольство, предложившее раздел Ливонии. Царь созвал Земский собор для обсуждения условий мирного договора. Однако собор принял решение воевать «до победного конца». И просчитался: очень скоро Россия потеряла практически все завоеванные земли.
В следующие четыре года было казнено около половины участников Земского собора (так и хочется назвать его по аналогии с нашей недавней историей «съездом победителей»)!
Последним страшным аккордом опричнины стало так называемое «московское дело» — самая непонятная глава в истории кровавого правления Грозного. Летом 1570 года царь ликвидировал практически всю приказную верхушку, обвинив «земских министров» в том, что они «хотели злым умышленном царя извести, а на государство посадити князя Володимера Опдреевича». Главными фигурантами на этом процессе оказались Иван Висковатый и казначей Никита Фуников. Показания на Висковатого дали арестованные во время новгородского «погрома» дьяки. Под пытками у них выбили признания в том, что «канцлер» не только обещал передать польскому королю Псков и Новгород, но и тайно призывал турок напасть на Астрахань. «Такие обвинения вряд ли могли исходить от арестованных новгородских дьяков. За ними угадывается лицо, гораздо более знакомое с положением дел в русской внешней политике», — пишет историк Б. Н. Флоря.
Для того чтобы разобраться в событиях далекого 1570 года, нужно ответить на вопрос: кому было выгодно «московское дело»?
В нем не был заинтересован Иван Грозный, лишившийся своих лучших и верных советников. Опричное правительство (Алексей и Федор Басмановы, Афанасий Вяземский) тоже не было причастно к организации этого процесса, поскольку подверглось репрессиям практически одновременно с казнью «земских министров».
Однозначно в этой ситуации выигрывал лишь дьяк Андрей Яковлевич Щелкалов!
Могущественный глава Посольского приказа не давал ему делать карьеру: при Висковатом чиновник оставался на вторых ролях. Андрей Яковлевич же считал, что заслуживает большего. Отношения между двумя руководителями внешнеполитического ведомства России испортились до такой степени, что Щелкалов был вынужден покинуть Посольскую избу. Правда, он получил от Грозного другое, не менее важное назначение: стал главой Разрядного приказа. Но, как говорится, «осадок остался»…
На то, что именно наш герой был инициатором «московского дела», указывают следующие факты. Именно Андрей Щелкалов зачитал Ивану Висковатому обвинения в «измене» (как описывают очевидцы, это было не формальное чтение заранее подготовленного документа, а яростная обличительная речь). Именно он унаследовал должность «канцлера», а его брат Василий получил часть владений казненного.
В 1570 году пострадал не только Висковатый. Были казнены руководители наиболее важных московских приказов: Василий Степанов, возглавлявший Поместный приказ, Иван Булгаков — руководитель Большого прихода, Григорий Шапкин — шеф Разбойного приказа, посачьский дьяк Андрей Васильев…
Но не только мнимая «измена» высших чиновников послужила поводом для кровавой расправы. Создаваемый Иваном IV громоздкий бюрократический аппарат сразу же доказал свою неэффективность и коррумпированность. Генрих Штаден красочно описывал чудовищные злоупотребления московских приказных людей. Его поражало, что взятки чиновникам нужно было давать по всякому поводу, даже для того, чтобы войти в Приказную избу. «Все князья, великие бояре-правители, дьяки, подьячие, чиновники были связаны и сплетены один с другим, как звенья одной цени», — заключал автор «Записок о Московии».
Само введение опричнины Генрих Штаден объяснял тем, что Грозный решил наказать продажных дьяков. «Он хотел искоренить неправду правителей и приказных… Хотел устроить так, чтобы новые правители судили бы по судебникам без подарков, дач и приносов. Земские господа вздумали этому препятствовать».
Однако борьба с коррупцией, возведенная Иваном Грозным в ранг государственной политики, привела лишь к усилению коррупции.
Шлезвиг-Голштинское посольство на Суздальском подворье. Гравюра. XVII в.
Царский пахарь
В последние 15 лег царствования Ивана IV Андрей Щелкалов был его главным советником но дипломатическим делам, руководителем Посольского приказа, думским дьяком, хранителем большой государственной печати.
Чем объясняется такая стремительная и в то же время стабильная карьера?
Грозному хотелось иметь в ближайшем окружении людей, обязанных своим возвышением лично ему. Историк С. -М. Соловьев отмечал, что Грозный, «подозревая всех знатных людей во враждебных замыслах, преимущественно доверял дьякам, людям новым, не знатным». Однако одной преданности монарху было недостаточно для того, чтобы вознестись на высшие государственные посты.
Качествами, которые сделали Щелкалова истинным правителем страны, были прекрасная образованность дьяка и его необыкновенная работоспособность. Он хорошо знал латынь, универсальный язык своего времени, и еще несколько иностранных языков, был начитан: библиотека Посольского приказа уступала, пожалуй, только знаменитой «либерсе» Грозного.