Блистательный авантюрист
После смерти Василия III трехлетний Иван был официально провозглашен великим князем.
Василий III «приказал беречи князя Ивана до пятнадцати лет своим боярам немногим» — регентскому совету, в который вошли князья Василий и Иван Шуйские, бояре Михаил Воронцов, Михаил Тучков и Михаил Захарьин-Юрьев. Главную же роль в управлении государством был намерен играть князь Михаил Глинский, родной дядя великой княгини.
Михаил Львович Глинский был одним из самых блестящих авантюристов Европы своего времени. Кажется, ему лучше подошел бы век XVIII, главными действующими лицами которого были люди с непомерным честолюбием, жаждой власти и желанием любыми способами заполучить то, что не принадлежало им по праву.
В молодости князь Михайло перешел из православия в католичество, выучился говорить на нескольких иностранных языках, получил образование в одном из европейских университетов и стал дипломированным врачом (впрочем, недоброжелатели утверждали, что больше всех прочих искусств Глинского интересовало искусство составления ядов). Он служил в войсках саксонского курфюрста Альбрехта, выполнял дипломатические поручения австрийского императора Максимилиана I в Италии и Испании. В Польше кондотьер сумел войти в доверие к королю Александру, который в 1499 году сделал его маршалком своего двора, а фактически — правителем Великого княжества Литовского. Современники отмечали, что он был лучшим воеводой короля. Польская знать опасалась, что Глинский по смерти бездетного монарха сможет завладеть короной в обход правящей династии. Дальнейшее развитие событий показало, что князь Михайло был на это способен.
В 1506 году, когда король Александр умер и на краковский престол вступил его младший брат Сигизмунд, Глинский возглавил мятеж русских, украинских и белорусских феодалов, вступив в союз с крымским ханом Менгли-Гиреем и молдавским господарем. И почти добился желаемой цели — самому стать владетельным государем. Но проиграл. Великий князь Московский воспользовался случаем и предложил ему защиту, милость и жалованье. Обширный клан Глинских отъехал со своими сторонниками в Московию. «В кормление» им дали два города — Ярославец и Боровск.
Когда в 1512 году между Москвой и Литвой вновь вспыхнула война, Глинский послал своих агентов в Силезию, Чехию и Германию вербовать конных воинов, кнехтов и пушкарей. Московские рати двинулись в поход, войском командовал сам государь, Глинский был назначен одним из воевод Большого полка. В немалой степени благодаря ему 1 августа 1514 года был взят Смоленск.
Князь надеялся, что в благодарность его сделают герцогом Смоленским. Когда же стало ясно, что Василий III и не думает превращать древний русский юрод в новое удельное княжество, Глинский совершил новый кульбит в своей политической карьере: вступил в тайные сношения со своим злейшим врагом Сигизмундом и попытался бежать в лагерь противника. По дороге его поймали. Изменника заковали в цепи, отправили в Москву и приговорили к смертной казни. Характерно, что за отважного авантюриста вступились коронованные особы. В 1517 году в Москву прибыли австрийские послы во главе с Сигизмундом Герберштейном: император Максимилиан I просил отпустить Глинского в Испанию. Великий князь ответил отказом. Выхлопотала Глинскому свободу и вновь приблизила ко двору его племянница Елена, ставшая супругой Василия III. И уже вскоре Михаил Львович стал при московском великом князе тем. кем он был при польском короле.
В своих предсмертных распоряжениях Василий III, обращаясь к боярам, просил их, между прочим, не обижать князя Михаила, как родственника его жены, считать за своего, а назначая Глинского в советники к Елене, просил его. чтобы за великую княгиню и сыновей его он «кровь свою пролил и тело свое на раздробление дал». Так оно, собственно, и случилось.
Тайны дворцовых переворотов
«Эпоха дворцовых переворотов». Термин, придуманный историком В. О. Ключевским, стал чуть ли не синонимом XVIII века, когда заговоры сопровождали каждое царствование. Но с большим основанием это определение можно применить к началу XVI столетия…
Почему великий князь Василий III до последнею скрывал свою болезнь от своей жены Елены? Почему не оповестил Боярскую думу? Почему тайно сжег свою духовную грамоту?
Когда Елена Глинская прямо спросила умирающего мужа: «Кому же поручаешь бедную супругу и детей?» — Василий ответил: «Иван будет государем, а тебе, следуя обыкновению наших отцов, я назначил в духовной своей грамоте по достоянию, как прежним великим княгиням». «Достоянием» вдов князей династии Калиты был монашеский куколь… Василий III по только не питал иллюзий в отношении способностей жены управлять государством, но и остерегался ее возможного вмешательства в дела правления: о завещании мужа, передающем всю власть в стране регентскому совету, Глинская узнала последней.
При жизни великого князя Елена не смела ослушаться мужа. Но после его смерти не согласилась с отведенной ею ролью.
Самую серьезную угрозу новому правлению представлял Юрий Иванович, удельный князь Дмитровский. Веками на Руси существовала традиция передавать престол от старшего брата к младшему. Брат великого князя ждал этот момента 25 лет (до рождения в 1530 году наследника Ивана). В Москве знали о честолюбивых амбициях удельного князя, неудивительно, что шпионы великого князя пристально за ним следили.
Очень скоро великой княгине Елене донесли, что сторонники Юрия ведут переговоры с московскими боярами — зовут их к себе на службу. Власти поспешили предотвратить мятеж. Через педелю после кончины Василия III его брата арестовали и бросили в темницу, где тот умер «страдальческой смертью, гладкой нуждой» (уморили голодом).
…Женщина того времени не могла править государством. По своему близкому родству к княгине Елене, по своим летам и опытности в государственных делах Михаил Глинский рассчитывал стать главным руководителем страны. Но коса нашла на камень. Вдова великого князя обратилась за помощью к Боярской думе, во главе которой стоял князь Иван Овчина-Оболенский, открыто ставший ее любовником (возможно, это было «платой» за поддержку). Сигизмунд Гербер-штейн писал австрийскому двору: «Сразу после смерти государя вдова его стала позорить царское ложе с неким (князем) по прозвищу Овчина…».
Между регентским советом и Боярской думой сложились весьма напряженные отношения. Польские информаторы так изображали положение дел в Кремле: «Бояре там едва не режут друг друга поясами; источник распрей — то обстоятельство, что всеми делами заправляют лица, назначенные великим князем; главные бояре — князья Бельский и Овчина — старше опекунов по положению, по ничего не решают».
Пытаясь прибрать власть к рукам, Михаил Глинский открыто порицал великую княгиню Елену за ее поведение и «смело и твердо говорил племяннице о стыде разврата, всегда гнусного, еще гнуснейшего на троне, где народ ищет добродетели, оправдывающей власть самодержавную», по выражению историка Н. М. Карамзина. Овчина-Оболенский в свою очередь обвинил Глинского в намерениях «овладеть государством». Припомнил ему и скоропостижную смерть Василшс III (Глинский находился рядом с великим князем в последние дни его жизни). Регента бросили в темницу (в камеру, в которой когда-то содержался Дмитрий Иванович, внук Ивана III), ослепили, заковали в цепи. Умер он в 1534 году. Были арестованы и другие опекуны — Воронцов и Юрьев. Шуйские пытались бежать, но также оказались за решеткой.
Тень за троном
В 1534 году Елена Глинская окончательно упразднила регентский совет, но существу совершив государственный переворот. Фактическим правителем державы стал князь Иван Овчина-Оболенский.
На арену открытой политики вышел человек, долгое время державшийся в тени. Василий III редко прибегал к советам бояр, решая государственные дела, как говорили, «сам-третий у постели». Ближайшими его помощниками были люди незнатного происхождения. Напротив, Иван Овчина-Оболенский происходил из черниговских великих князей-Рюриковичей. по родовитости уступая разве что суздальским «принцам крови» Шуйским.