…В сентябре 1611 года, чувствуя безвыходность своего положения, «кремлевские сидельцы» решили отправить «великое посольство» во главе с Салтыковым и Гонсевским к королю Сигизмунду — с просьбой как можно скорее прибыть в Москву. В состав «посольства» вошел и Федор Андронов. Однако новый командующий польской армией гетман Ян Ходкевич вернул «великого посла» Андронова с полдороги, решив оставить его в Москве. Это была вынужденная мера: ни на кого другого поляки не могли положиться.
Таким образом, с сентября 1611 года и по ноябрь 1612 года фактическая власть в столице принадлежала Федору Андронову.
Поскольку он верно служил Сигизмунду, некоторые историки заносят Андронова в категорию предателей. Однако подобное обвинение можно предъявить практически каждому деятелю Смутного времени. Даже Дмитрий Пожарский, канонизированный романовскими, а затем и советскими историками, высказывался за приглашение на московский престол австрийского эрцгерцога Максимилиана. Вождь Первого ополчения Прокопий Ляпунов вел переговоры со шведами о признании царем принца Карла-Филиппа. Активнейшим сторонником унии с Речью Посполитой был Филарет Романов, последовательно изменявший Борису Годунову, обоим Лжедмитриям и Василию Шуйскому. Список этот можно продолжить…
Голодный год
После стягивания к Москве войск Второго ополчения во главе с Мининым и Пожарским надежд на благоприятный исход практически не осталось. Особенно когда в конце августа 1612 года земская армия разгромила корпус гетмана Яна Ходкевича, который должен был доставить осажденным полякам продовольствие.
К началу сентября голод в Кремле приобрел катастрофические масштабы. Цены на продукты выросли запредельно: лепешка с лебедой стоила рубль, столько же давали за дохлую ворону. Наемники съели всех кошек и собак, а затем принялись за церковные пергаментные книги.
Андронову становилось все труднее контролировать ситуацию. Ведь голодали не только наемники, но и русское население. Казначей принял решение сократить число «едоков», выпустив всех желающих из крепости (и этим спас их от голодной смерти).
Тем временем осажденные занялись каннибализмом. Дошло до того, что власти разрешили людоедство официально: командующий гарнизоном полковник Струсь приказал вывести из тюрем всех пленных, забить их насмерть и отдать на съедение гайдукам. После этого обезумевшие от голода солдаты стали убивать друг друга. Полковник Будила констатировал в своих записках, что его «пехота сама себя съела». За месяц численность трехтысячного гарнизона сократилась вдвое.
22 октября (4 ноября по новому стилю), когда защищать стены кремлевских укреплений стало практически некому, ополченцы пошли на решающий штурм Китай-города. Поляки отступили в Кремль и начали переговоры о капитуляции. Только Федор Андронов и Иван Безобразов продолжали призывать поляков держаться до последнего, но их уже никто не слушал. Боярская дума аннулировала присягу Владиславу в обмен на гарантии собственной безопасности.
26 октября наемники выпустили из Кремля бояр и всех оставшихся русских. На следующий день сдался гарнизон. Андронов вышел на мост через кремлевский ров последним.
Казначея арестовали. Его бросили в тюрьму и беспрерывно вели допросы с пристрастием. Новые власти интересовало: куда делись царские сокровища?
Судьба царских сокровищ
Собственно, ответа на этот вопрос нет и по сей день. За без малого четыре столетия «клад Андронова» стал такой же легендой, как и знаменитая «либорея» Ивана Грозного. Более или менее достоверно известно лишь то, что в последних числах октября, когда доведенный до крайности гарнизон уже готовился сдать Кремль, Андронов спрятал остатки казны и царские регалии в заблаговременно подготовленные и известные одному ему тайники.
Что входило в состав русских коронных драгоценностей? В первую очередь царские венцы, скипетры, держава. Считается, что в России первая корона по европейскому образцу впервые была изготовлена только в 1724 году для Екатерины I. Это неверно. Ее сделали в 1604 году для Бориса Годунова венские мастера, которые скопировали императорскую корону Габсбургов. В числе царских регалий было еще несколько венцов. Конрад Буссов упоминает о «семи царских коронах, которые должны были познать, как ite in ordein universum (идти по всему миру)». Немецкий наемник, сидевший в осаде в Кремле, видел регалии собственными глазами, но об их дальнейшей судьбе имел смутное представление.
Объяснение, которое давал Федор Андронов следователям, было простым.
Поскольку казна задолжала солдатам огромные суммы, поляки взяли в залог из кремлевских сокровищниц две короны (Бориса Годунова, которую оценили в 20 тысяч рублей, и Лжедмитрия I) и алмазное седло, принадлежащее первому самозванцу. Конрад Буссов упоминает в числе присвоенных поляками «три скипетра, из них один — из цельного рога единорога, очень богато украшенный рубинами и алмазами». Короны были разломаны на части, драгоценные камни, их украшавшие, поделены между солдатами.
Дальше — больше.
В Золотой палате Московского Кремля для Ивана Грозного возвели невиданный дотоле на Руси трон. О нем мы знаем из рассказа немецкого купца Георга Паэрле, описавшего, как Лжедмитрий I восседал «па высоких креслах из чистого серебра с позолотою, под балдахином; двуглавый орел с распущенными крыльями, вылитый из чистого золота, украшал сей балдахин; под оным было распятие, также золотое, с огромным восточным топазом, а над креслами находилась икона Богоматери, осыпанная драгоценными каменьями. Все украшения трона были из литого золота; к нему вели три ступени; вокруг него лежали четыре льва серебряные, до половины золоченые, а по обеим сторонам, на высоких серебряных ножках, стояли два грифона, из коих один держал государственное яблоко (державу), а другой обнаженный меч…». А вот запись из дневника Марины Мнишек: «В Московскую Разруху 1611 года все царские места были разобраны… Царь Михаил Федорович, при своем вступлении на престол, застал московский дворец в совершенном запустении».
После польского «сидения» из всех реликвий династии Ивана Калиты уцелела лишь «шапка Мономаха». Ей-то и пришлось короноваться Михаилу Федоровичу Романову.
Но мы забежали вперед.
…В ноябре 1612 года дворянин Иван Философов сообщал, что в Москве арестовали «за приставы русских людей, которые сидели в осаде: Иван Безобразов, Иван Чичерин, Федор Андронов, Степан Соловецкий, Важен Замочников; и Федора де и Бажена пытали на пытце в казне». Архиепископ Арсений Елассонский подтверждал, что «во время пытки умерли из них трое: великий дьяк царского судилища Тимофей Савинов, Степан Соловецкий и Важен Замочников». Федор Андропов, по-видимому, оказался человеком крепким.
Разумеется, казначей Сигизмунда записывал, кому и что отдавалось «в залог» из царских драгоценностей: некоторые регалии пришлось отправить в Польшу Владиславу, для подготовки его венчания, часть драгоценностей присвоил себе Александр Гон-севский, часть — члены Семибоярщины. Себе Федор Андронов, вероятно, не взял почти ничего: он прекрасно понимал, что ему первому придется держать ответ перед новыми властями.
Андронов мог напомнить следователям (и наверняка напомнил), что еще Лжедмитрий I отправил огромное количество драгоценностей из царской сокровищницы в Польшу. Мог напомнить, что обвинения в растрате казны выдвигались еще правительству Василия Шуйского и лично царице Марии, которая продавала драгоценности, потому что нечем было платить шведским наемникам.
Видимо, Андронов показал на следствии, куда спрятал часть драгоценностей, например «шапку Мономаха». Но многое утаил, в том числе подлинную реликвию Рюриковичей — «золотую шапку», самую древнюю корону великих московских князей. Ее описал еще Сигизмунд Герберштейн: она имела круглую форму, со всех сторон ее покрывали золотые монетки, которые при каждом повороте головы тихонько звенели…
В начале 1613 года на Земском соборе царем был избран Михаил Федорович Романов. Юный монарх потребовал принять все меры к возвращению расхищенной казны. Андронов был переведен из тюрьмы на подворье к князю Федору Волконскому под усиленную охрану. Бывшего казначея посадили в подклет, заковав в колонки.