Московские «принцы крови» прекрасно это понимали. Когда несколько лет спустя Иван IV обвинил Андрея Курбского в том, что во время его болезни тот хотел «возвести на трон князя Владимира», князь-политэмигрант честно признался: «О сем не мыслих, понеже не достоин (он) был того».
Грозный ценил верность Владимир Андреевича. В 1554 году, когда у царя родился сын Иван, Старицкий был назначен опекуном царевича и главой регентского совета. Царь доверил брату самое дорогое: престол и наследника.
Вскоре история повторилась: Владимир Андреевич выдал Ивану IV новый боярский заговор, в результате которого мог бы получить московский престол!
В 1567 году глава Боярской думы конюший Иван Федоров-Челяднин вступил в сношения с польским королем Сигизмундом II Августом с тем, чтобы пленить московского государя во время очередного похода в Ливонию. Старицкий посетил конюшего и попросил его составить список бояр, на которых он мог бы рассчитывать в критической ситуации. Полученные сведения тут же сообщил брату. Федоров-Челяднин и его сообщники были казнены (сам Владимир Андреевич председательствовал на заседании Боярской думы, подписавшей заговорщикам смертный приговор).
Казнь или самоубийство?
Корнем всех династических заговоров в России XVI века был вопрос о происхождении Грозного. Для одних бояр Иван был сыном невенчанного великого князя Василия III, рожденным от второй жены после неканонического расторжения брака с Соломонией Сабуровой. Для других он был бастардом — сыном любовника Елены Глинской боярина Ивана Овчины-Оболенского (Курбский, например, так и писал: «…всем ведома, иже от преблудодеяния рожден есть»). Но Владимир Старицкий был уверен в праве брата на престол.
До поры Иван Грозный нуждался в его поддержке. Но в 1569 году царь, по словам летописца, «повеле убити брата своего благоверного и великого князя Владимира Андреевича Старицкого, и в то время мнози по нем восплакашася людие». Что же произошло?
Иван IV поручил Старинному командование армией, посланной на защиту Астрахани от турок. При проезде князя Владимира через Кострому жители города устроили ему торжественную встречу. Это обстоятельство послужило поводом для ближайшего окружения Грозного оговорить брата. От имени царя они вызвали князя Владимира в царскую резиденцию. В трех верстах от Александровской слободы опричное войско внезапно окружило лагерь Владимира Андреевича. Василий Грязной и Малюта Скуратов объявили князю, что он покушался на жизнь государя. В качестве доказательства предъявили полученные под пыткой признания царского повара Молявы, которому Старицкий будто бы приказал отравить Грозного.
Далее показания очевидцев расходятся.
Итальянский наемник Александр Гваньини утверждал, что Владимиру Андреевичу отсекли голову, польский публицист и проповедник Пауль Одерборн — что его зарезали. Андрей Курбский сообщал, что опричники расстреляли жену Старицкого и двух его сыновей из «ручниц». Однако сын и наследник Владимира Андреевича князь Василий не только уцелел, но и получил отцовский удел (его имя упоминается в духовном завещании Грозного 1572 года), а в 1573 году исполнял роль посаженого отца на свадьбе своей сестры Марии! Возможно, Владимир Андреевич покончил жизнь самоубийством, в расчете уберечь от репрессий семью. Как бы то ни было, Грозный распорядился торжественно похоронить брата в родовой усыпальнице в московском Архангельском соборе. А всего несколько месяцев спустя вновь использовал Старицких в своих политических комбинациях.
Принц датский
Завоевание Прибалтики Иван IV считал главным делом своей жизни. Но десятилетние усилия не принесли желаемой) результата — победа была все так же далека, как и в начале воины. В конце 1560-х годов Грозный предпринял попытку овладеть Ливонией при помощи… дипломатии. Своим орудием он избрал брага датского короля Фридриха II Магнуса (в русских летописях его называли Арцимашусом Крестьяповичем).
Несмотря на попытки родителей дать ему достойное образование (он обучался в Витгепбергском университете, одном из лучших европейских вузов того времени, изучал риторику, поэзию, историю и даже древнегреческую литературу), принц славился необыкновенным легкомыслием. Под предлогом неспособности Магнуса к государственным делам, король Фридрих II отобрал у брата его земли — герцогства Шлезвигское и Голштинское, «обменяв» их на крошечный остров Эзель.
Магнус обиделся. Тогда-то, через посредничество Иоганна Таубе и Элерта Крузе, двух ливонских авантюристов, поступивших на русскую службу, Иван Грозный и предложил датскому принцу свое покровительство и часть Ливонии.
Магнуса предложение царя заинтересовало. В сентябре 1569 года он отправил своих посланников в Москву, в ноябре было подписано предварительное соглашение, а уже в марта следующего года принц в сопровождении большой свиты выехал в Россию.
Здесь высокому гостю оказали царские почести, одарили цепными подарками. Магнус принес клятву верности Грозному и был официально провозглашен королем Ливонии, «голдовником» (вассалом) Ивана IV. А вскоре царь заявил, что намерен передать Магнусу и право на московский престол!
Неизвестно, по какому нуги могла пойти русская история, если бы Магнус оказался достоин амбициозных планов московского монарха! Но, увы, Грозный ошибся в выборе преемника…
Для закрепления союза царь предложил Магнусу жениться на Евдокии (Евфимии) Старицкой, дочери князя Владимира Андреевича. В приданое за племянницей Грозный обещал пять бочек золота и «рухла всякого».
Однако свадьбу Евдокии и Магнуса на время отложили: новоиспеченному ливонскому королю предстоял поход на Ревель.
21 августа 1570 года он осадил этот город, считавшийся самой сильной шведской крепостью в Эстонии. Однако Фридрих II не послал флот на помощь брагу, на что тот, по-видимому, рассчитывал. На море господствовали шведы, которые могли посылать подкрепления гарнизону. Армия Магнуса насчитывала около тысячи наемников и три эскадрона ливонских дворян. Этих сил было недостаточно для штурма. Впрочем, король надеялся на мирный исход дела: писал воззвания к горожанам, призывая их сдаться и обещая всяческие милости (например, допустить ревельских купцов во все города России для свободного торга). Не вышло. Тогда на помощь Магнусу прибыло русское войско под командованием воевод Ивана Яковлева-Захарьина и Василия Умного-Колычева, которое сразу же принялось грабить и жечь деревни и села в окрестностях Ревеля. Понимая, что бесчинства опричников лишат его поддержки местного населения, Магнус попытался приструнить союзников.
В этом конфликте Иван IV принял сторону зятя. В письме к жителям Ревеля Магнус объяснял: «Когда царь узнал о таких воровских проделках, то приказал увести отсюда обоих воевод в оковах, удалил всех опричников». Но и этот пиаровский ход не помог королю овладеть городом. После шести месяцев осады он был вынужден с позором отступить.
Дела Магнуса шли все хуже и хуже. Иван Грозный стал подозревать своего вассала в измене, против него открыто выступил родной брат Фридрих II. Неудачи преследовали короля и на личном фронте: пока он терял время под стенами Ревеля, в Москве тяжело заболела его невеста. Несмотря на все попытки врачей ее вылечить, 20 ноября 1570 года Евдокия скончалась.
Ливонская государыня
Однако Иван Грозный все еще продолжал связывать с Магнусом какие-то надежды. Поэтому он предложил ему руку младшей сестры Евдокии — Марии Владимировны. Для княжны, которой шел тогда тринадцатый год, жених был староват — разница в возрасте составляла двадцать лет, но царя это обстоятельство не смутило.
Свадьба состоялась 12 апреля 1573 года в Новгороде. Грозный повелел венчать племянницу по православному обычаю, а жениха — согласно лютеранской вере. Гости шумно пировали несколько дней. Затем молодожены уехали в городок Каркус.
Современник сообщал, что Иван IV подарил Магнусу «сотню богато украшенных добрых лошадей, 200 тысяч рублей, что составляет 600 тысяч талеров деньгами, золотые и серебряные сосуды, утварь, драгоценные камни и украшения; богато наградил и жаловал тех, кто его сопровождал, к его слуг, послал с ним много бояр и знатных дам».