В Ливонии Мария Владимировна расцвела. Она очень быстро переняла «европейский образ жизни» — западную моду, манеры, придворный этикет. Однако ее семенная жизнь не задалась с самого начала — муж оказался пустым человеком. Он был заносчив и тщеславен (безземельный король требовал, чтобы его именовали так: «Божиею милостию король Лифляндский, государь Эстонской и Латышской земли, наследник Норвежский, герцог Шлезвиг-Голштинский, Стармариский, граф Ольденбургский и Дельменгарстский»), мало уделял внимания молодой жене, проводил все время в пирах (английский дипломат Джером Горсей писал, что во время встречи с Магнусом в 1580 году король очень грубо с ним обошелся— из-за того, что англичанин по мог нить наравне). Современники отмечали, что Магнус «растратил большинство драгоценностей, денег, лошадей и утвари, которые получил в приданое за племянницей царя, вел разгульную жизнь».
Ну, королева и отомстила, как может отомстить женщина.
По словам дореволюционного историка Д. Цветаева, в Каркусе Мария «взяла на себя заботливое попечение о двух малютках-приемышах, оставшихся круглыми сиротами после одного знатного трагически погибшего ливонского семейства». Но возможно, это были дети, рожденные ею вне брака (косвенно это подтверждает Горсей, описавший свой визит к Марии Владимировне в 1585 году: «Когда меня привели к королеве, я застал ее за расчесыванием волос своей дочери, девятилетней девочки, очень хорошенькой»)? Кто был их отцом, мы, наверное, уже никогда не узнаем.
В игру вступают короли
Для жителей Ливонии даже власть марионеточного короля была предпочтительней русской оккупации. Магнусу присягнули несколько городов, в том числе крепости Вольмар, Кокенхаузен и Вейден. Иван IV был взбешен, поскольку тем самым его вассал нарушил договор о разделе страны.
До нас дошло гневное письмо Грозного Магнусу. Царь писал: «Как оси у нас был во Пскове, и мы тобе тех городов не поступывалпсь… ты в те городки вступился пеподелыю… и ты поди в свою землю Езель да и в Датцкую землю за море, а нам тобя имати печево для, да и в Казань тебя нам ссылати; лутчи только поедешь за морс…»
Царские воеводы взяли штурмом Кокенхаузен и жестоко казнили приближенных короля. Узнав о кровавых расправах, оборонявшие Венден люди Магнуса взорвали себя бочками пороха…
Иван IV потребовал зятя к себе. Магнус бросился в ноги царю. Грозный показал своему вассалу его истинное место, поселив в старой избе без крыши, но затем отпустил, наложив чудовищно большой штраф в 40 тысяч венгерских гульденов (15,5 тысячи рублей).
Обремененный непосильным долгом, Матус через своего духовника завязал тайные переговоры с польским королем Стефаном Баторием о вассальном подчинении. Получив положительный ответ, король вместе с супругой поспешил к литовской границе. Здесь он подписал договор с полномочным представителем Батория князем Николаем Радзивиллом, по которому передал все свои земли в вечное пользование польской короне.
Стефан Багорий оставил Магнусу лишь небольшой городок Пильтен на берегу реки Виндавы, где некогда находилась резиденция курляндских епископов. Здесь, в январе 1581 года у Марии родилась королевна Евдокия, законная дочь Магнуса.
Впрочем, сразу же пошли слухи…
Если к Магнусу Стефан Баторий относился пренебрежительно, то супруге его оказывал повышенные знаки внимания. Некоторые исследователи даже полагают, что между Марией Владимировной и польским королем существовала любовная связь. Прямых подтверждений этому пет, но имеются косвенные.
Сын трансильванского князя, Стефан Баторий стал польским монархом в 1575 году. Одним их условий его восхождения на трон была женитьба на Анне Ягелонке, 54-летней сестре бывшего польского короля Сигизмунда II Августа. Но жена не привлекала Батория. Папский нунций доносил в Ватикан: «Госпожа инфанта страшно недовольна, так как не получает удовлетворения от общества законного мужа»: когда Анна пыталась навестить мужа в его спальне, он убегал от нее через потайной ход…
…В 1582 году закончилась Ливонская война. По условиям мирного договора Россия уступила Речи Посполитой всю Ливонию. Пользуясь моментом, Магнус обратился к Стефану Баторию с просьбой выделить ему земли, достойные его королевского сана, но Баторий ответил, что ничего не может сделать без согласия сейма.
Магнус не дождался решения этого вопроса. Он скончался 18 марта 1583 года. По словам Джерома Горсея, «умер в нищете, оставив королеву в бедственном положении».
Узнав о смерти Магнуса, Стефан Баторий отправил его вдове письмо с соболезнованиями. Он писал, что готов поспособствовать ее возвращению на родину, если она, конечно, того пожелает.
Мария Владимировна предпочла остаться в Польше. Собственно, выбора у нес не было — в России продолжалось правление Ивана Грозного. «Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на свою жизнь, которые раскрывал каждый день, поэтому проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях…» — писал Горсей. Гнев Грозного часто обращался даже против ближайших родственников. До Пильтена дошли слухи о том, что московский тиран собственноручно убил старшего сына Ивана.
Местом пребывания Марин определили Рижский замок— бывшую резиденцию магистров Ливонского ордена, выделили скромное содержание из королевской казны. Вдовствующая королева с дочерьми жила фактически под домашним арестом, к пей никого не допускали. Ее главным тюремщиком был кардинал Ежи Радзивилл («охотник до общества ливонских леди, самых прекрасных женщин в мире», по выражению Горсея).
Тайные операции спецслужб
В 1584 году скончался Иван IV. Новым царем стал слабый и болезненный Федор Иванович, у которого не было детей. Ближайшими претендентами на престол становились царевич Дмитрий (но он был сыном Грозного от шестого брака, который ни церковь, ни новое правительство пе признали законным), и Мария Старицкая. Борис Годунов, царский шурин и глава Боярской думы, решил начать переговоры с Польшей о возвращении бывшей ливонской королевы на родину.
Однако, не возлагая больших надежд на дипломатию (Польша пе была заинтересована в выдаче Марии, сохраняя ее как козырь в политической игре), он решил подключить к этому делу секретные службы. Выполнить деликатную миссию правитель поручил Джерому Горссю.
Агент «Московской торговой компании» Джером Горсей был одновременно и тайным агентом английской разведки, доверенным лицом сэра Френсиса Уолсингема, главы британской секретной службы. Он сумел втереться в доверие к видным боярам (в первую очередь Борису Годунову) и даже к самому царю. Достаточно сказать, что Горсей присутствовал при последних минутах жизни Грозного.
Предоставим ему слово.
«…Мое путешествие началось из Москвы 20 августа 1585 года, вначале я прибыл в Псков, затем в Дерпт в Ливонии, Пернов, Венден, Либаву, затем в Ригу, столицу провинции, в которой я имел дело к королеве Магнуса, ближайшей наследнице московского престола…»
Подкупив охрану, Джером Горсей проник в покои королевы. Между ними состоялся любопытный диалог:
— Царь Федор Иванович, ваш брат, узнал, в какой нужде живете вы и ваша дочь, он просит вас вернуться в свою родную страну и занять там достойное положение в соответствии с вашим царским происхождением, а также князь-правитель Борис Федорович изъявляет свою готовность служить вам и ручается в том же…
— Сэр, ни они не знают меня, ни я их…
Но английский дипломат не сдается, он вызывает Марию Владимировну на откровенность:
— Вы видите, сэр, меня держат здесь как пленницу, содержат на маленькую сумму, менее тысячи талеров в год.
— Вы можете исправить все, если захотите.
— Меня особенно тревожат два сомнения: если бы я решилась, у меня не было бы средств для побега, который вообще было бы трудно устроить, тем более что король и правительство уверены в возможности извлечь пользу из моего происхождения… кроме того, я знаю обычаи Московии, у меня мало надежды, что со мною будут обращаться иначе, чем они обращаются с вдовам и-королевами, закрывая их в монастыри, этому я предпочту лучше смерть.