Феликс поднялся с песка, потянулся и сделал несколько выпадов в стороны, разминая мышцы. Он сделал это! От избытка чувств хотелось насвистывать или напевать, но в черном наморднике кислородной маски петь было затруднительно.
Хотелось немедленно с кем-то поделиться произошедшим, но Рыбкин сдержался. Все еще было впереди, а ненужные разговоры, которые неизбежно бы поднялись вокруг него, могли только повредить задуманному.
Глава 4
Похоже, мимикродоны постепенно начинали считать землян своими кормильцами. У Биоцентра на плантациях их собиралось сотни полторы, и забавно было наблюдать, как разношерстная толпа ящеров, принимая самую разнообразную окраску, степенно толпится у кормушек в ожидании, когда работающие на плантациях женщины вынесут кукурузные стебли или ботву моркови и редиса. Без сомнения, земная зелень казалась песчаным ящерам куда вкуснее марсианской колючки или кактусов. Ели мимикродоны так же степенно, как и жили. Вообще картина была уморительная. Представьте себе кучу рыжих, под цвет песка, ящеров, которые, едва шевеля страшными треугольными мордами и распустив перепончатые капюшончики, рядами стоят на задних лапах и однообразно жуют пучки зелени, прикрывая от наслаждения глаза кожистыми бугристыми веками. Картина была странная и несколько комичная. Удивительное дело, но работницы Биоцентра их различали.
— Вон того зовут Адамсом, — показывала Галя Иваненко. — А вон того — с розовым капюшончиком — мы Дидимом назвали. Видишь, как он недоверчиво зелень обнюхивает?
— А по-моему, они все одинаковы, — искренне сказал Феликс.
— Ой, ну что ты! — почти обиделась Галя. — Ты только повнимательней к ним приглядись. У Адамса каемочка на капюшончике широкая, а у Дидима видишь, какая впадинка сзади? И мордочки у них совершенно разные, как лица у людей.
— Мордочки… — только и пробормотал Феликс. Увидь такую мордочку во сне, месяц спать не будешь.
Они шли по дорожке к корпусу Биоцентра, и мимикродоны медленно провожали их взглядами, не переставая меланхолично жевать.
— Ты знаешь, Феликс, — похвасталась Галя, — они даже яички здесь неподалеку откладывать стали.
— Я и смотрю, — согласился следопыт. — Раньше мне казалось, что они только большими и бывают, а здесь вот и маленькие попадаются.
Галя весело засмеялась.
— А маленькие прямо как дети, — сказала она. — Их даже огурцы собирать можно научить. Только они что сорвут, сразу в рот тянут.
«Детишки, — с чувством подумал Рыбкин. — Маленькие детишки. Кошмары из больных снов. Зря мы их приручаем. Жили они тысячи лет без людей и еще тысячу прожили бы. Но это же природа человеческая. Мы ведь все, что встречаем на своем пути, стараемся как-то освоить. Растительность окультурить, животных приручить, а во всем остальном обязательно ищем источник энергии». Но тут же сам устыдился своих мыслей. А как тогда было назвать то, чем занимался он сам?
— А это наш Санька, — сказала Галя. — Ты только посмотри на него, он ведь такой уморительный.
Навстречу им ковылял маленький мимикродон. Рыбкин сам был невысоким, а ящер ему едва до пояса доставал. Капюшон у мимикродона висел складками, был ящер нежно-голубого цвета и в маленькой лапке держал длинный зеленый огурец, от которого он важно, но с видимым удовольствием откусывал.
— А почему Санька? — удивился Феликс.
— Да ты только присмотрись к нему, — всплеснула руками Галя. — Вылитый Александр Филиппович! И повадки такие же!
И в самом деле, при внимательном рассмотрении мимикродончик и в самом деле напоминал директора системы «Теплый Сырт» Александра Филипповича Лямина. Даже лапы он ставил немного неуклюже и ступнями внутрь, как Зто делал директор.
Феликс усмехнулся.
— А почему он голубой? — спросил он Иваненко.
— А это он в столовую забрел, — охотно объяснила Галя. — И так ему там понравилось, что он уже больше недели цвет не меняет. Как изменился под цвет стола, так и ходит. И все у дверей столовой отирается и скрипит — внутрь просится.
По обе стороны Биоцентра светлели пластиком парники.
Было их десятков шесть — видно, Лямин серьезно озаботился питанием поселенцев. Знакомых на тропинке к Биоцентру встречалось много, но совсем незнакомых лиц встречалось еще больше. И неудивительно — с полутора тысяч население Теплого Сырта увеличилось в последние три года более чем вдвое, и всех знать было уже практически невозможно. Теплый Сырт рос. Если раньше купола монтировали из материалов, привезенных с Земли, то сейчас хитроумные инженеры придумали, как отливать эти купола из кремнийлита — чего-чего, а песка на Марсе хватало. Купола получались довольно симпатичные и требовали лишь отделочных работ, но с этим успешно справлялась строительная бригада, организованная Виктором Кирилловичем Гайдадымовым. Вот уже полгода бригаду здорово выручали вакуум-сварщики, переброшенные из системы Сатурна. Там они монтировали международный СКАН на девятьсот человек, а теперь ждали на Марсе планетолет «Джордж Вашингтон», который должен был их доставить на Землю. Разумеется, сидеть сложа руки ребята не привыкли, и поселок рос как на дрожжах, уже и купола начали ставить впрок, в расчете на будущее расширение Теплого Сырта. Было сварщиков двенадцать человек, и бригадиром у них был Юра Бородин, который во время Большой облавы был стажером на «Тахмасибе». Тогда, помнилось Рыбкину, Юра был зеленым чечако, который на старожилов космоса взирал с благоговейным почтением. За время работы в окрестностях Сатурна Юра Бородин здорово вырос, вот уже и лидером стал среди своих ребят.