Работал он в одном совхозе сторожем и вздумалось ему, в недобрый видимо час, заняться не своим делом. Взялся старик за уборку захламленного и замусоренного совхозного клуба, хотя делать это никто его не заставлял. Сперва он вымел из клубных комнат мусор, со стен смахнул паутину, помыл окна, а затем увлекся чисткой, висевших на стенах, засиженных мухами и запыленных портретов вождей партии и правительства.
За этим занятием и застал его заведующий клубом, комсомолец Тютюшников. Старик, стоя на скамейке, поплевывал на застекленный портрет Сталина и вытирал его грязной тряпкой. Увидев это "кощунство", Тютюшников ужаснулся и воскликнул:
— Товарищ Лузгин! Что ты делаешь? Пантелей Андреевич подмигнул ему:
— Товарища Сталина купаю.
— Да ведь ты же на него плюешь!
— Ничего. Он от этого чище будет.
Заведующий клубом ужаснулся еще раз и побежал с доносом к совхозному уполномоченному НКВД.
Вечером за стариком Лузгиным приехал из города "черный воронок".
10. Идеологически невыдержанный сон
Слесарь машинно-тракторной станции Иван Луковкин в обеденный перерыв рассказывал ремонтным рабочим:
— Ну и сон мне приснился прошлой ночью. Вижу я во сне чистое поле. А по тому полю будто скачет Сталин верхом на козе. И сидит он на той козе головой к хвосту. Приснится же такая пакость.
Рабочие смеялись и просили рассказать им этот сон во всех подробностях. Луковкин рассказывал, захлебываясь от смеха и придумывая всякие юмористические дополнения к своему сновидению…
Окончание этого веселого, но "идеологически невыдержанного" сна было очень печальным для увидевшего его. Вторично рассказывать о Сталине верхомна козе Луковкину пришлось на допросе у следователя НКВД.
11. А п ч х и!
Областная сберегательная касса досрочно и с превышением выполнила план "добровольно-принудительного" размещения нового государственного займа среди трудящихся. По этому поводу из центра последовало распоряжение, чтобы работники сберкассы написали и послали письмо Сталину. Письмо, как полагается в подобных случаях, должно было состоять из рапорта Сталину об успехах сберкассы "на финансовом фронте", социалистических обязательств на будущее перед Сталиным и множества приветствий ему же.
Партийный комитет сберкассы все это написал, согласовал с обкомом ВКП(б) и отделом НКВД, а затем "поставил на обсуждение производственно-финансового коллектива". Обсуждение заключалось в том, что служащие и немногочисленные рабочие сберкассы на своем общем собрании должны были прослушать чтение текста письма и, под аплодисменты, единогласно его утвердить. На собрание пришли все работники областной сберегательной кассы. Притащился даже младший кассир Юрий Жигалин, бывший в отпуску по болезни. Он хотя и имел бюллетень от врача о временной нетрудоспособности, как заболевший гриппом, но не явиться на собрание не рискнул.
По установленному для таких собраний ритуалу сначала были избраны деловой президиум во главе с секретарем партийного комитета и почетный президиум во главе со Сталиным. Затем начальник областной сберкассы сделал полуторачасовой доклад "Займовая кампания и наши задачи на финансовом фронте". После этого один из активистов, обладавший зычным голосом, начал читать текст письма Сталину.
Первые пять минут чтение шло гладко и скучно. Чтец зычно и монотонно читал; слушатели, скучая, внимали ему. Но вдруг чтение неожиданно было прервано. При произнесении имени Сталина в самом патетическом месте письма из глубины зала раздалось громкое чихание. Чихнул Юрий Жигалин — громко, протяжно и даже как-то с надрывом:
— А-апчхи-и!
Активист вздрогнул, прервал чтение, покосился на чихнувшего и, помедлив секунду, продолжал:
— Мы обещаем вам, дорогой товарищ Сталин… Конец этой фразы был заглушен двумя короткими и резкими, как револьверные выстрелы, звуками:
— Апчх! Апчх!
— Товарищ Жигалин, — сказал, поднимаясь из-за стола, председатель президиума. — Чего это вы расчихались на таком ответственном собрании? Призываю вас к порядку.
— Грипп замучил, товарищ председатель, — попытался оправдаться младший кассир, но начальник сберкассы сердито шикнул на него.
Жигалин сел, коротко и приглушенно чихнув. Чтец еще раз попробовал произнести незаконченную им фразу:
— Обещаем вам, дорогой товарищ Сталин… Младший кассир оборвал ее продолжительным чохом, похожим на рыдание:
— А-а-апчхи-и-а-а-ай!
— Дорогой товарищ Сталин! — заорал чтец, стараясь заглушить Жигалина.