Два раза в день, утром и вечером, обитателей Холодногорска выводят на оправку в уборную партиями по 50 человек. В это же время выносится туда и параша. Ее вынос заключенные обычно превращают в издевательский, над советской властью, парад. В четыре железных кольца, привинченных снаружи к стенкам параши с обоих ее сторон, вставляются две старых оглобли, которые камере дают надзиратели. Восемь заключенных поднимают за концы оглоблей парашу на плечи. Остальные строятся в ряды по трое. Староста командует:
— Холодногорск смирно! Справочная колонна… шагом марш! Песенники — запевай!
Зловонная кадушка на плечах холодногорцев медленно и торжественно движется к двери. Несколько наиболее голосистых песенников запевают "Интернационал". Его подхватывает вся камера. Пение перемежается хоровыми выкриками лозунгов:
— Да здравствует в аду главный парашник Сталин! Многая лета до российской виселицы всем энкаведистам! Пулю в затылок стервецу Ежову!
Иногда надзиратели пытались уговаривать холодногорцев:
— Бросьте, ребята, контрреволюцию тут разводить. Вам же за это хуже будет. Довески к приговорам схватите.
Эти уговоры и угрозы не действуют. 720 человек сразу за камерные антисоветские выступления никак не накажешь. Поэтому заключенные со смехом отвечали тюремщикам:
— Заткнитесь, лягавые! Не пугайте нас; мы пуганные. В наш сталинский парад не лезьте. А на довески нам наплевать…
Камерными делами Холодногорска умело управляет староста Юрий Леонтьевич Верховский со своими, назначенными им, помощниками. Они поддерживают порядок и дисциплину в камере и принимают меры, чтобы надзиратели "не зарывались" и не особенно притесняли холодногорцев. Когда же надзиратели начинают "зарываться", им предъявляется ультиматум:
— Прекратите ваши свистопляски или камера взбунтуется.
Угрозы бунта тюремный надзор боится панически. Поэтому-то и вид у надзирателей постоянно озабоченный и испуганный. Правда, для предотвращения бунта, в коридорах тюрьмы расставлены пулеметы, но надзор не считает их очень уж действенным средством против возможных бунтовщиков. Я собственными ушами слышал, как старший надзиратель поучал молодого, только что присланного на работу в эту тюрьму:
— Ты, парень, с ими полегче. К им дюже не цепляйся. Ежли они взбунтуются, так их ничем не удержишь.
— А пулеметы? — спросил парень.
— Что пулеметы? Десятка два-три ими перебьешm, а остальные вырвутся и нас на куски раздерут, — ответил старший.
Взбунтоваться и разбежаться Холодногорск мог бы в любой момент, но от этого его удерживали разные причины. Один из заключенных в беседе со мной дал этому такое объяснение:
— Сорваться отсюда не трудно, а потом что делать? Ведь на воле большинство нас энкаведисты все равно переловят. К тому же, семьи у нас там. Их, в случае чего, заложниками возьмут. Так уж лучше сидеть.
Кормят обитателей Холодногорска немного лучше, чем заключенных в других следственных камерах. И баланда здесь наваристее, и хлеба выдают каждому полкилограмма в сутки. Ежедневно старосте и его помощникам удается, путем сложных жульнических комбинаций, урвать у надзирателей два-три десятка лишних пайков. Эти дополнительные пайки получают по очереди все холодногорцы. Кстати, питание заключенных в бывшем холодильнике было улучшено после их всеобщей трехсуточной голодовки. Спать днем заключенным здесь разрешено, потому что такому количеству согнанных вместе людей это не запретишь. Люди спят на полу, подстилая под себя свою одежду. Коек, столов и скамеек в камере нет.
Среди тех, которые сидят в Холодногорске больше полугода, много беззубых. Я спросил о причинах этого у друга и помощника старосты Петра Савельевича Покутина, не имевшего во рту ни одного зуба.
— Половину моих зубов на допросах выбили, а остальные уже здесь цынга съела, — ответил он.
Цынга в Холодногорске самая распространенная болезнь. Тюремная администрация ничего не предпринимает против нее. Заключенным не дают лекарств и продуктов, содержащих витамины. Холодногорцы несколько раз пробовали требовать их, но безуспешно. Тюремное начальство на все требования невозмутимо отвечало:
— Кормим вас по нормам, утвержденным краевым управлением НКВД. Никаких дополнительных деликатесов давать вам не можем. Организовать продуктовый ларек на такую ораву заключенных тоже не имеем возможности.