Шел в школу и все думал: «Как же это? Заставляли, да не учился, а тут никто ведь заставлять не будет, так как?» Ничего, не очень плохо получается. Русского вот только боюсь… Думаю о вечернем институте. Почему о вечернем? На дневном трудно будет. Я человек молодой, одеться хочется, то, се… — он широко улыбается и разводит руками, — а тут одна стипендия!
(Так ему и поверили! Он о другом беспокоится, этот «человек молодой». Не на «то, се» нужна ему зарплата — сестренка-то еще школьница…)
ВОСПИТЫВАЙТЕ ХЛАДНОКРОВИЕ!
Это часто так бывает: стоишь смену — и все в порядке. Но вдруг в самом конце, в какие-то последние полчаса, начинается такой тарарам… И главное тут — не растеряться. Володя эту «закономерность» уловил сам. Такое у него случалось почти всюду — а он отстоял на каждом рабочем месте в своем цехе, когда стажировался.
Тогда он работал в контактном, старшим аппаратчиком. А там такая история: воздух поступает к аппаратам через фильтры, они же зимой часто засоряются. Пришли слесари, не предупредив, фильтры эти почистили-потрясли — воздух как хлынет волной! И сразу начала кислота литься, через все плотности и штуцера загазило — в цехе повисла красная туманная пелена. Руку в нее сунешь — даже пальцев не видно.
В первые минуты, когда начинает все розоветь, — испуг. Детский, заячий испуг до паники! А потом — беготня, вверх-вниз, каждый вентиль закрыть, начальника смены предупредить, и все это в противогазе, а гофрированный хобот мешает, и наспех натянутая сумка больно тычет в бок, когда бежишь по лестнице. В ушах — грохот собственных ботинок по железным ступенькам. А в такт этому беспорядочному дробному стуку бьется сердце: «К черту! К черту! Зачем? Зачем взялся? Зачем это выбрал?»
Все бегал от вентиля к вентилю и быстро делал, что нужно. И как нужно! А вместе с чувством этого самого «как нужно» вливалась в жилы надежная уверенность.
…Дорога домой казалась неправдоподобно длинной. А может, и не очень хотелось домой? Может, хотелось вот так, долго ехать в автобусе, может, даже задремать тихонько, чувствуя, как со всех сторон крепко стиснули тебя людские плечи. Он возвращался домой и почему-то всю дорогу ничего не слышал вокруг — как свистели «маневрушки» на переезде, как звонко решали свои маленькие девчачьи проблемки девчонки на остановке, как шумно вздыхал и отдувался на перекрестках переполненный автобус… В ушах все еще стоял грохот ботинок по железным ступенькам, но мысли сейчас, никак не совпадая с этим резким перестуком, текли мерно и ровно. Как это «зачем взялся?» Знал, за что брался и на что шел… И на уроках Анны Харитоновны об этом думал. Об этом думал в университете, с его уютными тесными лабораториями и уютным полутемным вестибюлем, где в перерывах стоит дым серо-голубым коромыслом и удивительно уютная, деловая и беспечная трепатня!.. Потом — в политехническом, куда перевели химиков-технологов. Могли не нравиться широченные безликие коридоры института, могла вообще душа к нему не лежать, но специальность, ее настоящее, до которого добрались к старшим курсам, оставить равнодушным не могли. Немножко презирал биологов и разных прочих «историков», снисходительно объясняя:
— Химия — вот основа всякого производства. Все — из ничего! Есть у вас что-нибудь подобное?..
Споров на эту тему не признавал и никаких доводов пытавшихся возражать не слушал…
Однако глаза и вправду слипаются. Помотался все-таки порядочно. Авария все-таки. И все-таки, старик, роскошную специальность ты выбрал, отличную специальность… Только надо воспитывать в себе хладнокровие.
Отчего-то захихикали девчонки, которые недавно делились восторгами на остановке. Наверное, оттого, что он не выдержал и улыбнулся, а улыбка получилась глупая и самодовольная. Чему рады, легкомысленные создания? Воспитывайте-ка хладнокровие!
А что такое ГИАП, вы, милые, знаете? Не знаете вы, что такое ГИАП… Ничего-то вы не знаете.
Мечта — вот что такое ГИАП. Это, девочки, такой институт, где всех до единого увлекает азотная кислота. Ему туда еще рано, звали — не пошел: надо поработать на заводе, надо пройти все и узнать что почем. Но через несколько лет он будет сам проектировать такие цехи и заводы. Ради этого он пришел в Химию. И никакие аварии, самые страшные, не выставят его из Химии. И нечего хихикать, вы, на сиденье!..