* * *
Ай, Пермь,
какие барышни
с откоса машут ручками!
А мы себе на барже
работаем грузчиками.
Червонцы по карманам,
до встречи в пивной.
Но крикнул Ардуанов:
— Айда со мной!
Кули потаскали,
и — баста, крест.
Ай, трест Союзкалий,
хороший трест:
дал спецодежду,
выдал аванс.
— Вся страна с надеждой
смотрит на вас…
Барышни поплакали.
Привыкли немножко.
Три дня внизу на палубе
пиликали гармошки.
Сосенки над кручей.
Приехали, стоп!
Был ты, парень, грузчик,
а стал — землекоп.
Ну, нет!
Лопата, скажете?!
Вот эта — с руки.
От земной тяжести гнулись черенки.
Мы сравнивали горы.
Срывали холмы.
Земля рожала город,
а город — это мы!
В пыли,
спецовки рваные,
побреемся потом,
бригада Ардуанова дает бетон!
Хоть натощак да впроголодь —
никто не тужил,
а дисциплинка строгая
без всяких дружин.
Не брали на поруки.
Любой понимал:
Нельзя марать нам руки,
Серго их пожимал.
Нас с музыкой встречали:
— Да здравствуют бетонщики!
Нам девушки вручали
букетики-бутончики.
Бетон — важнее хлеба,
нужнее наград.
Бетон — трубою в небо
химкомбинат!
А вьюга лютела,
наделала дел:
как мерзлое тело,
бетон твердел.
И небо затвердело,
как стылый наст…
И вся страна глядела
с надеждой на нас!
* * *
— Я московский рабочий. Кадровый.
И к чему тут слова, подход?
Нам привычно:
шинельки скатывай
И — в поход!
Мы ведь грамотные.
Газеты читаем.
Приучились при Ленине,
пролетарском вожде.
И про Англию.
И про конфликт с Китаем
На КВЖД.
А тут — раздумывать не приходится.
Дело кровное как-никак.
Им же трудно сейчас приходится
В Березниках!
Вся страна
склонилась над картой.
Лес. Урал. А зимой — тяжело.
Я ж — московский рабочий.
Кадровый.
Когда формируется эшелон?
* * *
А скажите,
вы о славе думали,
когда ветры с Заполярья дунули
и вставал Урал, медведь обложенный,
на дыбы
и ждал от вас оплошности,
но вы шли
урочищами раскореженными,
жгли костры руками обмороженными,
на ветру глаза слезились,
красные,
(снова минус 50 на градуснике!),
и хребет трещал,
а все же выстояли
и дворцы, живя в бараках,
выстроили,
и все выше,
вся в поту и в инее,
поднималась над тайгою Химия —
в тех ночах,
до самой смерти памятных,
знали вы,
что город вам —
как памятник?
* * *
Ворчуны, жизнелюбы
в жизни — вовсе не паиньки,
Мы обычные люди.
И не ставьте нам памятники.
На уральских заводах
нашу жизнь продолжаете.
На заслуженный отдых
вы нас провожаете.
Нас зовут ветеранами.
Приглашают учащиеся.
Но рассветами ранними,
к сожаленью, все чаще
За гудком пароходным
по синеющим рекам
Мы неслышно уходим
в звезды, в роздыми, в реквием.
И над нами закаты,
как знамена, приспущены,
Коммунисты, солдаты —
мы в бессмертье пропущены,
Вам и слезы, и славу
этой жизни стремительной
Завещаем по праву первостроителей.
Но до будущих дней,
до великого таинства,
Мы листвой тополей,
мы травинкой дотянемся…
Споря, радуясь, мучаясь,
рвитесь в звездные выси —
Наша участь
теперь от живущих зависит.