Город менялся на глазах у мальчишек. Наехало много эвакуированных. Акающий московский говор, певучая напевность украинцев, благородная простота ленинградцев перемешались с суровой твердостью уральской речи, с ее твердыми согласными. Никогда не отличавшийся богатством жилья город стал совсем тесным. В квартиры по решению горисполкома вселялись эвакуированные. С ними делились теплыми вещами и запасами картошки. На станцию Усольская, которая только в 1964 году получила, наконец, приличествующее ей название «Березники», прибывали эвакуированные заводы. Их размещали в самых неожиданных местах, и они начинали работать буквально с колес.
Большинство ребят бросили учиться и пошли работать. На анилинокрасочный завод, что разместился в корпусах возле деревушки Мосягино, поступил Валентин Сивков. Маша Кокина — в ремесленное училище, а ее младшая сестра, которую тоже узнали на кинопленке, в ФЗУ при азотнотуковом заводе. Хамзя Шарафутдинов ушел в железнодорожные мастерские, а Павел Богомолов пошел работать на швейную фабрику имени Шкирятова, которая эвакуировалась из Москвы.
Я буду подробнее описывать биографию Павла Богомолова, потому что она типична для представителей его поколения, которое, не попав на фронт, испытало полной мерой трудное детство в тылу.
Работа вмиг сломала привычный уклад. Вместо школы — производство. Вместо пяти уроков — двенадцатичасовой рабочий день. Вместо легкой сумки с учебниками — тюки с мануфактурой.
Коллектив швейной фабрики был вообще в основном женским, — а тут еще и тех немногих мужчин, что были в нем, тоже забрали на фронт.
Тринадцатилетних парнишек старались ставить на работы полегче, но они сами почувствовали себя очень быстро взрослыми, обязанными следить за порядком и за тем, чтобы не перенапрягались женщины. Придет машина с материалом, соберется ребятня — и айда разгружать, подставляя худенькие плечи под тяжелые тюки.
Через полгода приблизительно послали Павла в Пермь на курсы мастеров-механиков по швейным машинам, а когда вернулся, четырнадцатилетнего паренька назначили механиком в цех. Хозяйство большое, запчастей никаких, задания все фронтовые. По суткам не уходили с фабрики. Прикорнут на час-два в уголке — и дальше.
Со своими друзьями Валентином Сивковым и Хамзей Шарафутдиновым Павел Богомолов теперь встречался редко. А если встречались, то разговор сам собой скатывался на работу, на хлебные карточки, на то, где отоваривают тот или иной талон. Детство кончилось.
Я долго думал над тем, почему так быстро и так естественно поплыли по штормовому морю военного труда эти мальчишки и девчонки. Свалить все на одну суровую необходимость — на войне как на войне — этого, конечно, мало, хотя война диктовала им свою волю. Дело еще и во всей системе воспитания: ребятам с детства привили огромное уважение к труду, к трудовому подвигу, привили чувство ответственности за любой участок работы.
В детском садике ребята все делали сами под руководством воспитателей. Вместе со старшими они принимали участие в воскресниках по благоустройству города. Перед глазами ребят были живые герои, о которых знала вся страна, и героями их сделал труд. Вся страна в начале тридцатых годов знала фамилии Ардуанова и Шарафутдинова, Вотинова и Шакирова. О них писали газеты и журналы, их снимки печатались всюду. А для Павла, Хамзи, Валентина Ардуанов, Вотинов были хорошо знакомые люди. Город говорил о Шарафутдинове, а это был отец Хамзи. Пятилетние мальчишки плохо понимали, что такое «встречный», но чувствовали своими детскими сердцами, что это очень трудное, очень сложное дело, но очень почетное.
Дети Березников воспитывались в любви и уважении к труду, к людям труда. Все это и помогло Павлу Богомолову, как и остальным ребятишкам, сразу же встать на ноги, понять, что только не знающий послаблений труд может сделать их настоящими людьми, победить любые преграды.
Когда я перебираю в памяти внешние факты из жизни Павла Богомолова, то по временам мне кажется, что в них слишком большую роль играли, элементы случайности, которые вроде бы не спрашивали о желаниях.
Из привычной школьной обстановки в трудовой коллектив его бросила война.
На анилинокрасочный завод он перешел случайно, по совету Валентина Сивкова. Зимой 1942 года Валентин встретил на улице вконец расстроенного Павла.