Сама по себе мысль очень смелая. Ведь испокон веку считалось, что соляной раствор — дезинфицирующая среда, отнюдь не способствующая активной жизнедеятельности микроорганизмов. Это каждый знает, буквально каждый: соленую селедку все пробовали. А тут предположить, что именно в такой среде жили неисчислимые количества хоть и микроскопических по размерам, но живых существ? Да мало этого. Они еще сумели ожить через такой колоссальный промежуток времени. Невероятно!
Да, невероятно… Но ведь наука никогда не доверяла скороспелым выводам. Она доверяла, доверяет и будет, надо думать, доверять только опыту.
Итак, надо было доказать, что микроорганизмы, появившиеся в соляном растворе, не занесены из воздуха, а пролежали в толще карналлита и сильвинита сотни миллионов лет.
Задача, что и говорить, не простая. И взялся за ее разрешение не микробиолог, а геолог, не имевший специальной подготовки. Это, кстати сказать, позже ставили ему в укор. Но об этом дальше.
Вначале Чудинов предположил, что обнаруженные им микроорганизмы — водоросли. Он их так и называл. Начались напряженные поиски методики постановки опытов, литературы, которая могла бы хоть немного пролить свет на всю эту историю.
Не так уж много времени прошло с того дня, когда в случайно забытой банке были обнаружены живые существа, а Чуднов мог уверенно сказать: «Это организмы двухсотмиллионнолетней давности».
Оказывается, имелись кое-какие работы по этому вопросу. В частности, работы, рассказывающие об окраске солей водорослями. А главное заключалось в том, что при опытах была исключена возможность занесения микроорганизмов извне.
Несколько позже Николай Константинович убедился еще в двух фактах. Во-первых, среди микроорганизмов столь почтенного возраста находились отнюдь не одни водоросли. Во-вторых, среди них были виды, которых нынче нет. Но это, повторяем, выяснилось позже. А на первых порах требовалось доказать, что организмы — не современные.
Из своих наблюдений Чудинов не делал тайны. Отнюдь. Сдав экзамены в аспирантуру Научно-исследовательского института галургии (солевых соединений), он туда же послал свой доклад, скромно назвав его сообщением к вопросу об окраске калийных солей.
Кто знает, что подумали ученые мужи из этого института, прочитав реферат доклада. Судя по их дальнейшему поведению, они отнеслись к сообщениям Чудинова как к обыкновенной галиматье. Однако милостиво разрешили приехать, сделать доклад. Надеялись, видимо, публично высечь в назидание другим «зарвавшегося приготовишку».
Приехал Чудинов в Ленинград, остановился у старого приятеля. По университету еще знакомы. Этот приятель работал в Институте зоологии Академии наук. В институте галургии не торопились, и, готовясь к докладу, вечерами Чудинов излагал приятелю основы своего открытия. Тот слушал, не скрывая скепсиса. Однако рассказал о чудаке из Березников у себя на работе. Там заинтересовались. И получилось так, что первый свой доклад Николай Константинович прочел не в родном институте, а на заседании общества микробиологов.
Несколько часов отвечал докладчик на вопросы. Несколько часов! Не все поверили ему. Но общее мнение было следующим: проблема возникла интересная, ею надо заняться всесторонне, надо ставить опыты. На том и порешили.
Зато через несколько дней в институте галургии обстановка была совсем иной. Здесь уже в открытую ополчились на безвестного доселе дилетанта, посмевшего замахнуться на авторитет толстых учебников. Написано там, что окраска калийных солей обусловлена наличием минералов железа? Написано. Чего же еще надо?
А этот, из Березников, доказывает, что окраску калийным солям придают микроорганизмы, которые усваивают железо из морской воды. И мало этого, он еще уверяет, что микроорганизмы пермского периода до наших дней сохранили жизнеспособность. Неслыханно! Это даже не дилетантство. Это просто невежество.
Попутно постарались сделать так, чтобы докладчик не смог продемонстрировать все препараты. К чему время тратить?
Дальше — все своим чередом. Отзыв такой, что ушат холодной воды может оказаться по сравнению с ним приятным теплым душем.
Несколько позже пришла в Березники и бумажка. В ней вежливенько сообщалось, что Чудинов Н. К. в аспирантуру института галургии не прошел по конкурсу (хотя до этого сообщалось обратное).
Подумал-подумал Чудинов над этой бумажкой да рукой махнул… Не до этого было.
Николай Константинович берет тонкий стакан, наливает воды и бросает в нее кусочек карналлита.