— Слушайте.
Если внимательно прислушиваться, то легко улавливаются слабые щелчки, отдающиеся в стенках стакана тонким звоном. В калийных солях, оказывается, очень много так называемых микровключенных газов. По составу они — органического происхождения. Раньше их наличие объясняли все тем же весенним половодьем в пермские времена… Дескать, это весенние воды заносили в соли органические примеси. Однако примесей было что-то чересчур много. А газ — дело не шуточное. Об этом хорошо знают все, кому приходится иметь дело с горными выработками.
Чудинов доказал природу возникновения этих газов. Конечно же, они — продукты распада микроорганизмов, существовавших (и существующих!) в калийных солях. Это дает возможность ориентировки в будущих газовых «сюрпризах», которые может преподнести тот или иной пласт.
Но все это все же не главное.
Главное — как это формулирует Чудинов — сохранение живыми организмами жизнеспособности на протяжении многих миллионов лет. Или, иначе говоря, свойство организма сохранять жизнеспособное состояние на протяжении геологических периодов. Один отдельно взятый организм может, оказывается, передать, пронести в себе жизнь через двести миллионов лет. В обычных условиях для передачи жизни потребовались бы миллиарды и миллиарды поколений, сменяющих друг друга. А в условиях закристаллизации живых организмов в толще калийных солей получается по-другому.
Фридрих Энгельс в свое время сформулировал понятие жизни как формы существования белковых тел, для которой обязателен обмен веществ. С прекращением обмена веществ прекращается и жизнь.
Открытие Чудинова, на первый взгляд, плохо вяжется с этой формулой. Философский аспект проблемы вроде бы не выдерживает критики.
Об этом автору открытия сказали прямо и в такой форме, которая была обычной в печальной памяти времена:
— Смотри, допишешься…
Да, да, не удивляйтесь, было и такое.
В самом деле — не может быть, чтобы в организме двести, миллионов лет не шел обмен веществ, а он, этот организм, оставался живым. Не может быть? А если наши методы еще настолько несовершенны, что мы не можем зарегистрировать этого обмена? Так может быть? Разумеется — может!
Нужно, говорит Чудинов, различать жизнедеятельное и жизнеспособное состояние организма. Это, видимо, несколько разные вещи.
Строго говоря, все мы знаем, что жизнеспособное (не жизнедеятельное!) состояние организмов возможно — еще на школьной скамье слышали об анабиозе, о том, что вмороженная в лед лягушка может ожить вновь. Все дело в масштабах, а их создают условия существования.
Да, все это плохо вяжется с формулировкой Энгельса. Но, во-первых, вопросы жизнеспособного состояния вообще плохо изучены. А во-вторых, пришлось ведь уже один раз дополнить эту формулу, ибо жизнь — это форма существования не только белковых тел, но и нуклеиновых кислот.
Чудинову все это очень ясно. И факт жизнеспособности. И причины окраски калийных солей. И природа происхождения микровключенных газов. Все это казалось доказанным.
Раз так — можно оформлять заявку на открытие.
Но в Государственном комитете по делам изобретений и открытий к его заявке отнеслись, мягко выражаясь, прохладно. Дали ее на рецензию и отказали «гр. Чудинову Н. К.» в каком-либо праве на открытие. Жизнь в солях? Да, об этом писали. Жизнеспособность? Что-то не верится. И вообще автор заявки, к глубокому сожалению, не микробиолог, а геолог. Где ему разбираться во всяких там микроорганизмах. Кроме всего, нет гарантий стерильности опытов…
Стерильность, стерильность… Сколько раз Чудинову предъявляли претензию именно с этой стороны. Докажите, что ваши опыты были стерильными, и баста! Но ведь Чудинов и сам настаивал на такой проверке. Просил и настаивал, чтобы опыты провели не в той комнатушке, в которой он работает, а в настоящей, блестяще оборудованной лаборатории.
Дело, однако, двигалось с большим скрипом. С комитетом завязалась длительная и на первых порах бесплодная переписка. Николай Константинович донимал экспертов, отвергал их возражения, разбивал их аргументы. Порой делалось это в довольно-таки язвительной форме. В бумагах Чудинова есть копия письма в комитет, написанная в духе чеховского «Письма ученому соседу». Ядовитое послание!
Но в конце концов блеснул-таки луч надежды! В лаборатории академика Жданова поставили опыт в абсолютно стерильных условиях по методике, разработанной Чудиновым.
Опыт ставился так. В стерильной комнате глыбу сильвинита обжигали и обрабатывали спиртом. Потом люди в стерильных халатах и перчатках стерильным инструментом начинали сверлить эту глыбу. Поработает инструмент некоторое время — его выбрасывают, заменяют другим, не менее стерильным. Так добрались до центра глыбы и оттуда взяли пробу. Растворили ее в дистиллированной воде, сделали так, что абсолютно исключалась возможность попадания в этот раствор микробов из воздуха. И через несколько дней уже с уверенностью можно было сказать — да, микроорганизмы пермского периода ожили.