Ведь организмы, оживленные Чудиновым, равнодушны к кислороду и за двести миллионов лет получили порядочную дозу облучения. Калий-то радиоактивен…
Сейчас все шире применяются на полях так называемые сырые калийные соли, то есть просто молотые и очищенные карналлит и сильвинит. Но ведь, прежде чем вывезти на поля сотни тысяч тонн каких-то микроорганизмов, нужно их изучить.
Чудинов, к примеру, выяснил, что среди них есть и такие, которые усваивают азот. А если сделать так, чтобы убить (скажем, ультразвуком) всех ненужных, а усваивающих азот оставить? Они помогут обогащать почву азотом. Разве не проблема?
Само по себе свойство сохранять жизнеспособность на протяжении целых геологических периодов — тоже пока никак не изучено.
Одним словом, проблема разрастается вширь и вглубь. Николай Константинович далек от мысли, что все ее ответвления ему нужно решать самому. Нет, современное состояние науки требует объединения усилий больших коллективов ученых-исследователей. Только тогда будет до конца разгадана еще одна загадка природы.
А. Черкасов
ПРЯМАЯ КРАСНОГО ЦВЕТА
Александр Иванович
О Забелиной я впервые узнал от инженера Чудакова. Мы сидели у него дома. Я разглядывал фотографии в объемистых альбомах, называть которые семейными можно лишь условно: не меньше половины снимков были скорее производственного содержания. С одной из фотографий на меня глядел парень в буденовке и шинели, чем-то, не знаю, чем именно, напоминавший Гайдара, — улыбкой ли, чуть ли приметной смешинкой в глазах, больших и задумчивых, или еще чем-то, неуловимым…
Александр Иванович стоял позади меня, облокотясь на спинку моего стула, и пояснял:
— Это я в Томском институте, на третий курс уже перешел. Химический факультет… А вот это еще на рабфаке пока, в Ульяновске: из армии туда послали. Причем, знаете, рабфак был в том самом здании, где когда-то Ленин учился, ну… в гимназии…
Чудаков припоминал нелегкое время учения в Томске. То было на пороге тридцатых годов. Нетопленые аудитории. Дрова студенты рубили сами. По месяцу, а то и по два жили в лесу, в палатках. Валили деревья, кряжевали, возили на отощавших клячах. А возвращаясь из лесного похода в город, брели пешком десятки верст без всякой надежды заночевать в попутной деревеньке: при виде лесорубов — заросших, в изодранной амуниции — жители запирали ставни да поплотнее задвигали засовы на калитках.
Но вот все уже в прошлом. На снимке группа молодежи — смена инженера Чудакова из цеха кальцинированной соды Березниковского содового завода. И на том же снимке, в уголке, ясноглазая лаборантка Тася Пономарева — Таисия Яковлевна Чудакова теперь, — чей мягкий грудной голос доносится сюда, к нам из соседней комнаты.
И еще фотографии, фотографии…
Но вот я раскрываю несколько иной альбом: газетные вырезки — заметки, статьи, очерки. Неугомонный рабкор рассказывает о делах завода, о людях — аппаратчиках, слесарях, инженерах. И об одной памятной встрече в Москве, когда добродушный человек горячо пожимал руки уральским содовикам, в том числе и Саше Чудакову, донельзя смущенному веселой шуткой наркома по поводу его, Сашиной фамилии. То был Серго Орджоникидзе… Под всеми статьями подпись: инженер Чудаков.
В этом-то альбоме с вырезками и наткнулся я на небольшой и довольно скупой биографический очерк под заголовком, напоминавшим табличку на дверях, — «Начальник цеха». Очерк о Забелиной… Характер ее, говоря честно, проступал там неявственно, да и сама ее жизнь просматривалась довольно смутно, как сквозь дымку.
Александр Иванович признался:
— Вот пытался как-то… Да то ли перо с зацепом, то ли рука кочергой, — пошутил он. — А может, и герой не больно податливый… — Он прищурился, и губы его стали тонкими-тонкими. — Может, вы счастья попытаете, а? — Тут же, задумавшись о чем-то и вдруг посерьезнев, он добавил: — Обязательно, обязательно надо вас познакомить с Забелиной.
Познакомились мы на другой день.
Часа четыре потаскав меня — вверх и вниз — по бесчисленным, похожим на корабельные, лесенкам бывшего своего цеха, где когда-то руководил сменой, где в тридцатых годах расшевеливал, разжигал стахановское движение, и обстоятельно ознакомив меня с процессом получения кальцинированной соды, Александр Иванович сказал наконец: