Впервые ему подумалось, что переезд на центральную усадьбу колхоза будет не так уж и легок и совсем не радостен. Однако переехать придется: этого хотят, на этом настаивают и сын и дочь.
О предстоящем переселении думала и Павла. Но она родилась не здесь, ее деревня — Починок, откуда она вышла замуж в Медвежью Лядину. По характеру своему общительная и любящая быть на людях, Павла чувствовала себя готовой покинуть Лядину хоть сейчас, сию минуту, лишь бы детям было лучше, легче жить. Но в том, как председатель сказал, — «до зимы недалеко, утеплять надо», — она уловила недобрый скрытый смысл, и теперь ее тревожили сомнения: неужели председатель приехал затем, чтобы уговорить их остаться здесь еще на зиму? И она напряженно думала, что и как сказать председателю, как убедить его, что оставаться здесь совсем уж неможно...
Так, не проронив ни слова и думая об одном и том же, но каждый по-своему, они миновали кладбище и вошли в пустую деревню с темными поникшими избами, от заколоченных окон в которых веяло неприятным холодом, нежилью.
— Пасеку-то еще держишь? — спросил Михаил Семенович, которому это молчание было слишком тягостным.
— Держу. Как же! Медку ноне порядочно было, не то что лонись.
— Хорошо.
— Да вишь ли, Михайло Семенович, несподручно этим делом стало заниматься. В сельпе и в районе ничего нету. За вощиной в город ехать надо, за двести верст, дымаря не могу раздобыть, маточников... Неужто в район привозить нельзя? Водка, она и тяжельше и бедствия от ей сколько, а возят, без перебоев возят — пейте, мужики!
— Многого еще не хватает! — вздохнул председатель. — Райсоюз у нас неразворотливый. Я вот сапог не мог достать сорок первого размера, в таких лыжах хожу.
Гоглев сочувственно кивнул, а председатель подумал: «На центральной усадьбе ему, пожалуй, негде будет пасеку держать».
— Домик-то не маловат срубил?
— Да ведь как?.. Боле бы — не хуже, да силенок-то мало! Все один делал. Нам-то хватит.
«Значит, сына надеется устроить на сторону», — понял председатель.
...Гоглевы накрыли стол по-царски: томленые мясные щи, тушенные в русской печке рябчики с золотистой картошкой, копченый лещ, соленые — с пятачок — рыжики, огурцы... Пока Павла все это таскала из кухни, хозяин слазал под пол и достал бутылку янтарной настойки.
— На меду да на морошке сготовлена, — пояснил он. — К приезду Витальки запас, а тот, стервец, и не пьет. Попробовал только...
— Научится! — отозвалась Павла. — Чему бы доброму...
Зафыркал паром самовар. Валентина сняла трубу, хотела заварить чай, но мать строго шепнула ей:
— Перепреет — вениками пахнуть будет! — и повернула к председателю румяное улыбающееся лицо: — Да ты сядь, сядь к столу-то, Михайло Семенович! Чего стоишь? Не надейся, не вырастешь.
— Где уж вырасти! Последние волосы с головы лезут, — усмехнулся председатель и провел ладонью по лысине.
— И то правда. А ведь председателем-то пришел, дак волосье-то, помню, как у парня было!
— Поди, из-за волосьев за его и голосовала, — пошутил Александр Иванович, довольный тем, что жена смекнула: спешить с серьезным разговором не след.
— А чего? Худо ли, когда председатель-то умной, красивой да видной!
«Хитра бабенка, издалека подъезжает!» — подумал Михаил Семенович и сел за стол.
Гоглев налил по полстакана настойки себе и председателю.
— Ты чего же хозяек обижаешь? Всем уж налей.
— И так много шумят. А выпьют — буянить начнут.
— Ну уж не скажи! Жена, если и поворчит, так по-любовному, а спокойней да тише твоей Валентины во всем колхозе девки нет.
— В тихом омуте, говорят, черти живут!.. Ну, за твое здоровье, Михайло Семенович! Не частый ты у нас гость.
«Неужели дочка их взбаламутила?» — удивился председатель. Он отставил пустой стакан и мельком глянул на Валентину. Та была невозмутимо спокойна, казалось, она не слышала разговора.
— Заведутся черти! — заступилась за дочь Павла. — И ей не век в девках сидеть. Двадцать четвертый год пошел.
— Невеста есть — жених найдется, — сказал Михаил Семенович и тотчас пожалел, что ляпнул, не подумав.
— Где найдется? — уцепилась за слово Павла. — Здесь? Да она, кроме Миши-Маши, и людей-то не видит!
— Помолчи ты! Дай человеку поесть.
— Дак ведь ты завелся со своими чертями! — буркнула Павла.
«Значит, дело в Валентине, — решил председатель. — Да Виталий, наверно, масла подливает. Вот и загорелось переехать. Виталия надо изолировать, тогда и Валентина утихнет».
— А настоечка у тебя добрая! — похвалил Михаил Семенович. — Тепло так по всему нутру и расплылось.