Не говоря ни слова, он расседлал свою лошадь, а затем забросил всю сбрую и драгоценную «сантехнику» в кузов грузовика.
После этого разведчик вытащил из нагрудного кармана медианитос и обратился к Джагу.
— Повтори, что он сказал, перед тем как отдать концы, — попросил он, подойдя к мертвому телу.
Джагу не потребовалось долго собираться с мыслями, чтобы вспомнить.
— «Только не ходите туда», — сказал он. — Мне кажется, бедняга даже добавил: «Возвращайтесь назад! Уходите быстрее!»
— Он так сказал? — спросил Кавендиш, прикуривая сигару от зажигалки.
— Это его собственные слова.
— А ты что об этом думаешь?
Засунув нож за пояс, но решив в дальнейшем подыскать ему более подходящее место, Джаг взобрался на спину гнедой и взял пегую за уздечку.
— Никто никогда не диктовал мне, как поступать, — ответил он, пришпоривая лошадь.
ГЛАВА 2
Дорога постепенно расширялась, приобретая странный оливковый цвет.
Местность вокруг тоже изменилась. Растительность стала чахлой, да и развалины попадались все реже. Вскоре асфальт, усыпанный мелкими обломками камней (все, что осталось от старого шоссе), закончился, уступив место желтоватой глине. Потом закончилась и она, и дальше пошел более рыхлый грунт, присыпанный мелким песком, похожим на нефритовую пыль.
По обеим сторонам трассы тянулись невысокие скалы, покрытые лишайником.
Проехавший здесь раньше грузовик оставил две глубокие борозды, два желоба, которые значительно облегчали продвижение грузовика.
Однако, несмотря на все усилия Кавендиша удержаться в колее, колеса иногда резко наезжали на стенки двойного рубца, и грузовик начинало бросать из стороны в сторону, как сани в ледяном коридоре.
Ехавший впереди Джаг уже давно значительно сбавил скорость.
Редкие деревья не мешали обзору и тем самым облегчали задачу разведчика.
Вскоре дорога стала как бы врезаться в землю, подняв свои берега в рост человека, и Джагу вдруг стало не по себе. Казалось, он движется между челюстями гигантских тисков. Ехать по этому ущелью было крайне опасно. Устроить здесь сокрушительную засаду было по силам и пятилетнему ребенку. А остаться незамеченным было невозможно, так как гул перенапряженного мотора раздавался по всей округе.
Заходящее солнце тем временем окрасило небо на горизонте в самые фантастические цвета.
Подобие каньона неожиданно расширилось, и Джаг облегченно вздохнул, увидев песчаную равнину, усеянную крошечными, четко выделявшимися на желтом фоне оазисами с незнакомой растительностью.
Джаг остановил лошадей.
Перед ним лежал город. Нелепый, абсолютно неповрежденный, состоявший из главной улицы, по обеим сторонам которой стояли деревянные дома с верандами и крылечками.
Установленное при въезде в город огромное панно приглашало туристов посетить Додж Сити, великолепное воспроизведение одной из жемчужин Дикого Запада.
Масса других заманчивых предложений была написана на ярких флажках или широких табличках, опоясывавших город.
Для большей наглядности на некоторых фресках изображались типичные сцены из жизни того времени. На большинстве воспроизводились моменты дрессировки лошадей, то встававших на дыбы, то летевших в прыжке над землей. На спинах лошадей сидели толстенные девицы, которые одновременно стреляли из револьвера или карабина по игральным картам и монетам и тащили пойманных с помощью лассо быков. И каждая афиша в повелительной форме приглашала принять участие в ежегодном родео, проводившемся в Додж Сити.
От города веяло какой-то нереальностью, которая усиливалась из-за полного отсутствия жизни.
В городе никого не было.
Заинтригованный, Джаг не двигался с места, внимательно рассматривая любопытную декорацию. Именно, декорацию. Во всяком случае, временная трещина исключалась. Несмотря на всю свою странность, эта деревня несла приметы сегодняшнего дня.
Следы колес грузовика просматривались не очень четко, но даже дураку было ясно, что грузовик выехал со стороны главной улицы.
Оттуда, куда ни в коем случае не следовало идти, если верить последним словам водителя.
Неужели опасность, о которой предупреждал убитый, переходила из этого искусственного посада?
Вопреки всему, место не насторожило Джага. Его инстинкт, обычно тотчас же реагировавший на всякую невидимую угрозу, его замечательный инстинкт самосохранения спал.