Егор попытался отогнать мысли о Вике, но стремление добраться до нее все более крепло в нем, и сейчас он пошел бы за ней безо всяких условий, платы, сам, добровольно, безо всякой надежды на возвращение. Да, Астафьев, а ты еще юноша в душе, рыцарь печального образа, такой же, как и двадцать лет назад, когда старшим лейтенантом пришел в «Вепрь», командиром группы, рвущимся в бой, словно там тебя ждало что-то необычное, опасное, но такое привлекательное! Ты и остался таким, пройдя почти всю войну, став командиром отряда спецназа. А затем и на «гражданке» в пьяных, рваных снах часто видел себя молодым и счастливым рядом с красивой женщиной, которую ты обязательно в кровавой схватке вырвал из лап бандитов. Может, один из этих снов оказался вещим? С одной оговоркой, что Вика твоей никогда не будет, стар ты для нее, бывший лихой офицер!
Под эти размышления Егор уснул. И это было кстати — отдых был ему просто необходим.
Вечером его разбудил сам Вишняков:
— Вставай, гладиатор, а то ночью что будешь делать?
— Ты за меня не волнуйся, найду занятие, например, Карельскому морду набить! Чем не занятие? И растянуть его можно по времени хоть до утра.
— Нет, ты достал меня с этим Карельским!
— Свое он еще получит.
— Ну и черт с ним. Слушай внимательно: документы все готовы, джип тоже, утром в пять начальник службы охраны передаст тебе деньги, и ты можешь отправляться. — Вишняков положил на прикроватную тумбочку тонкую кожаную папку. — Здесь все, проверь. Еще мои люди подобрали тебе кое-какую одежду, не поедешь же ты в спортивном костюме?
— С трупов сняли прикид-то?
— Ты что, Астафьев? Тьфу, — сплюнул он. — С трупов никогда ничего не снимали, запомни это!
— Так в цепях и при «болтах» хоронили?
— «Рыжье» не в счет.
— Так где одежда?
— Чуть позже принесут, часам к восьми, придет портной, примеришь. Все, что надо, он исправит.
— И стоило из-за этого меня будить? Только сон оборвал, ты даже здесь паскудничаешь, Вишняков!
— Надо еще определиться, как будешь уходить.
— Вот после портного и определимся. Ты кому из своих людей больше всего доверяешь?
— Рудакову Сергею, он мой брат, пусть и троюродный.
— Вот и прихвати его с собой.
— Тогда до встречи?
— Давай!
Вечером, после того как одежда Астафьева была приведена в порядок, Вишняков, Егор и приглашенный Рудаков вкратце отработали схему ухода Астафьева из Москвы. Немного поговорили и разошлись. У себя в кабинете, где босса ждал Карельский, Вишняков спросил:
— Джип пометили?
— Как вы и приказывали, шеф.
— Кто пойдет за джипом?
— Самые проверенные: Граф, Ганс и Крюк.
— Предупреди, чтобы были аккуратны, только слежение, никаких враждебных действий. Мне надо, чтобы этот спецназовец как можно быстрее достиг Чечни.
— Я так и проинструктировал Графа, — не моргнув, солгал Карельский.
На самом деле задача, которую он поставил своим личным подчиненным, кардинальным образом отличалась от того, что требовал босс. Но у каждого своя игра!
Глава 7
В шесть утра джип с Сергеем Рудаковым за рулем и Егором Астафьевым на месте пассажира выехал из усадьбы Вишнякова. Из окна больничной палаты домашнего лазарета Хованский проследил, как машина скрылась в лесном массиве, подошел к двери. Выглянул в коридор. В это время там никого не было. Достал аппарат спутниковой связи, вызвал далекого абонента.
Тот ответил, не называя, как всегда, себя:
— Слушаю.
— Хованский на связи.
— Какие новости?
— К вам отправлен человек для освобождения Виктории, профессионал очень высокого уровня.
— Твой Вишняков совсем спятил? Он же, сука, обещал заплатить!
— Я передаю только то, что знаю. Мало того, в его задачу входит и ваше уничтожение!
— Тварь! Мразь! Чужого отдать не хочет! Ну, сука, Вишняков!
— Что вы сказали?
— Это тебя не касается, ко мне есть еще что-нибудь?
— Пока нет!
— Ну ладно, пес смердящий! Это я не тебе, Эдуард. Связывайся с Карельским, теперь вы будете работать непосредственно в паре.
— С Карельским? Он что, в курсе всего происходящего?
— С самого начала и давно знает Абдуллу. Карельский и организует устранение «профи» по дороге на Ростов, а вы вместе начинайте подготовку ликвидации самого Вишнякова.
— Извините, вопрос можно?
— Спрашивай.
— Почему я ничего не знал о Карельском?
— А зачем? Настало время — узнал.
— Я поговорю с ним.
— Это твое дело, теперь вы работаете в единой связке. Все! Конец связи.
— Подождите… С Вики нужно выбить завещание на меня, а оно должно, по желанию Вишнякова, быть составлено в столице. Завещание на все! Иначе мы ничего не получим, как ничего не получит и она сама, не составив этот проклятый документ!
— Это не твоя забота. Работай! Конец связи.
Связь оборвалась, Хованский задумался. Да, заварилась кровавая каша! Воспоминания вдруг обрушились на него.
Знал бы Эдик, выпускник МГУ, что папа, Геннадий Львович, определяя сына в престижную, процветающую ювелирную фирму, толкает его в такую клоаку! Хотя все поначалу шло неплохо. Он был исполнительным работником, знал свое дело, на нем лежал сбыт продукции, которая изготовлялась под руководством Андрея Викторовича Карельского. Денег Хованский получал много, жил в свое удовольствие. Играючи. Имея собственную квартиру и машину, проводя вечера с дежурными девочками из отеля, расположенного рядом с его домом. И все бы хорошо, но однажды поздним вечером, когда он немного приболел и находился дома, в дверь позвонили. Эдик посчитал, что пришла одна из его пассий, и открыл дверь, не взглянув в «глазок». И тут же поплатился за неосторожность, получив сильный удар в челюсть, отбросивший его на ковровую дорожку прихожей. А в квартиру вошли два кавказца. Здоровые, с холодным отблеском в черных глазах. Тогда Эдя испуганно спросил, заикаясь и вытирая кровь с разбитых губ:
— Кто вы? И что…
— Заткнись! Отвечай только на вопросы. Ты Хованский?
— Да… я.
— Эдуард?
— Да, Эдуард Геннадьевич.