— Малой! Кончай базар! Мои дела — это мои дела, договорились? — Эх, Серый, Серый, черт с тобой, делай что хочешь, лишь бы не во вред делу и себе. Ну че, идем в чипок?
— Пошли! — сразу согласился Серый.
Они зашли в заведение, отчего-то названное «чайной», хотя собственно чая здесь никогда не продавалось. Водка, пиво — да, но не чай! Однако вывеска «Чайная» гордо висела над одноэтажным серым, как и все вокруг, зданием.
Серый занял крайний столик — в углу у окна, Малой принес два стакана по двести граммов водки каждый и тарелку с бутербродами. Вернулся за кружкой, без намека на пену, пива. Отставил ее в сторону.
Бывшие зэки подняли стаканы, с постоянным тостом «за нее…» в два глотка выпили, закусили хлебом с килькой. Серый закурил, Малой взялся за пиво. Тут же смачно выругался:
— Да что за блядство, в натуре? Ну не твою мать?
— Ты че, Малой?
— Не, в натуре, ну можно разбавить пиво, это понятно, каждый хочет копейку сбить, но не до такой же степени? Это же не пиво, — он поднял кружку, — моча ослиная, не иначе!
— Не пей!
— Чегой-то «не пей»? Это не я «не пей» буду. Это буфетчица у меня сейчас, сука, всю бочку заглотит вместе с пробкой, или удавлю овцу облезлую, бля буду!
Малой не на шутку разозлился, а этого допускать никак было нельзя! Он вполне мог разнести этот кабак на щепы вместе с посетителями. Что уж говорить о женщине-буфетчице? Нет, Малого надо было остановить, пока он не пошел вразнос, круша вместе с чипком и все дело, на которое они подписались.
Тут-то к ним и подошел щуплый с виду человек, мастер соседнего участка, Малой и Серый знали его в лицо.
— Чего ругаешься, хлопчик? — обратился он к Большакову.
— Тебе-то чего надо? — огрызнулся Малой.
— Ничего! Вижу, место рядом с вами свободное, вот и решил спросить, не позволите присесть рядом?
— Садись, место не куплено, — все так же грубо ответил Малой.
— Спасибо!
Мастер присел. Кивнул на пивную кружку:
— Насчет пива недовольство проявляете, молодой человек?
— Слушай, мужик! Тебе место нужно было? Место. Получил? Получил! Так сиди, как сидишь, и в чужой базар не впрягайся. Пей, жри, че хочешь делай, но других не замай, мой тебе совет!
— Да! Хреновые мне соседи попались, — продолжал, не обращая внимания на раздраженный тон Малого, мастер, — никакого понятия о вежливости не имеют. К вам, — обратился он к Серому, — мои слова отношения не имеют.
— Да? — У Малого свело скулы, это было заметно. — Значит, ты конкретно мне предъяву кидаешь, коря?
— Малой! — попытался остановить друга Серый, но тот уже начал заводиться, что было чревато…
— Погодь, Серый! Этот курок сам напрашивается, чтобы ему чухло свернули. А ну, чушкан мышиный, пошли-ка на улицу, разберемся по теме!
Малой встал, собираясь вытащить из кафе подсевшего так некстати мастера, как тот неожиданно властным голосом, не двигаясь с места, рявкнул:
— Место, щенок!
— Че??? — остолбенел Малой, да и Серый тоже от такого поведения соседа.
— Сядь, сказал! Я от деда Ефима, не помните такого?
Малому понадобилось некоторое время, чтобы въехать в смысл сказанного мастером. Наконец он понял ситуацию, сел, играя желваками на скулах. А мастер в это время повернулся к стойке, крикнул буфетчице:
— Маша, родная, подойди сюда, пожалуйста!
Оставив очередь, грозная буфетчица, приняв кроткий вид, выполнила просьбу мастера беспрекословно:
— Слушаю, Семен Семенович, простите, я в толчее не заметила вас!
— Ничего, все нормально. Сделай-ка нам бутылочку водки, бутербродиков приличных и пару бутылок пива! Хорошего, Маша, пива!
— Сейчас, Семен Семенович, пару минут только…
— Ну что такое?
— Пиво в бокалы налью, чтобы другие не увидели, а то шуму не миновать.
— Делай, как считаешь нужным, здесь я тебе не советчик!
Народ возле стойки начал волноваться:
— Это че за «шишкари»? Им к столу подносят, а ты стой тут?
Но Марья была не из тех буфетчиц, которые позволяют выходки против себя:
— Кому тут че не нравится? Тебе, прыщавый? Или тебе, хлюпик? Кому?
— Ну а что, на самом деле?..
— Так! — подбоченилась Маша. — Если еще хоть слово услышу — шабаш, чипок закрою. Вы меня знаете! И не ваше собачье дело, что я делаю, кому сама подношу, а кого на хер посылаю. Не нравится — вперед, в профком. Жалуйтесь. Себе же хуже сделаете!
— Ну ладно, Маш, закончили! Хорош, мужики, лаяться, — выступил стоящий первым в очереди тот, кого буфетчица назвала прыщавым. — Налей сто пятьдесят!
Остальные, переминаясь, стояли молча, держа злость в себе.
— Обождешь! — Мария не обращала никакого внимания на собравшуюся публику. — Заказ выполню, потом всех обслужу!
Она отнесла на столик то, что заказал мастер, после чего вернулась к стойке.
— Ну, давай, погнали! Сто пятьдесят, говоришь?..
Мастер, относившийся ко всему происходящему с невозмутимым равнодушием, словно весь этот шум-гам поднялся не по его прихоти, предложил своим соседям:
— Разливай, Малой!
— А что ты за бугор такой, что буфетчица перед тобой стелется, как проститутка? Насколько мы с корешем знаем, ты из простых мастеров. Или где в активе партейном обретаешься, Семен Семенович?
— Это не важно, ребята. Так будем пить или к делу перейдем?
— Выпьем!
Малой разлил водку по стаканам. Выпили, закусили бутербродами, на этот раз со свежей полукопченой колбасой. Мастер выложил на стол пачку «Явы», мягкой, «явской». Дефицит. Предложил:
— Угощайтесь.
— Блатуешь, мастер?
— Давайте, соколики, договоримся, с этого времени называть меня Семеном Семеновичем. Фамилия — Парфенов. Время нашего общения будет коротким, и все же попрошу уважительного к себе отношения. Хотя бы как к старшему по возрасту. Ясно?
— Ясно!
Фамилия Парфенов объяснила все! Семен Семенович был не простым мастером. Он еще являлся членом партбюро и председателем местного комитета народного контроля по совместительству. Оттого и буфетчица ходила перед ним на полусогнутых.
Парфенов продолжал:
— Значит, так! После кафе идите в клуб, на вечерний сеанс. После кино жду вас на Сиреневой, 10, это рядом с ДК. Зайдете, пройдя через второй проулок со стороны сада, есть там калитка. Встречающих не будет, проходите сразу в дом. Усвоили, бродяги?