На столе появляется китайский зеленый чай в тонких чашках. Я объясняю, в чем дело — мне нужно пятьдесят лесорубов для работы на Борнео.
Это проще простого, отвечает Чан. Он с величайшим удовольствием поможет мне. В Сингапуре настали плохие времена, и Чан готов лично доставить на Борнео столько лесорубов, сколько я пожелаю. Сам он будет десятником; плата сдельная, с кубометра леса.
Меня это вполне устраивает, я очень рад, что встретил дельного человека, на которого можно положиться.
Запрет вывозить кули нам не помеха, продолжает Чан. Найдем выход. Китайцы поплывут как обычные пассажиры, а не бригада лесорубов. Чан все берет на себя — бургомистр его друг.
Но где он наберет пятьдесят человек? Здесь в Сингапуре?
Нет, придется отправиться в малаккские леса, искать людей там, по лесосекам. Но просто приехать и выбрать тех, которые понравятся, нельзя. Надо заранее договориться с хозяевами, получить их разрешение. Завтра вечером он познакомит меня с одним из самых знатных и богатых лесопромышленников. Если тот позволит нам побывать на его предприятиях, все будет в порядке.
Туан даст мне задаток — десять тысяч гульденов, и я все улажу сам. Туану незачем себя утруждать. Достану билеты для кули, выплачу им аванс. Через две недели мы выедем из Сингапура и на Борнео быстро отработаем эти деньги.
Внимательно смотрю на Чана. Ему можно довериться.
На Востоке все улаживается само собой, говорят голландцы. Что ж, иногда их слова как будто оправдываются. Я возвращаюсь в гостиницу в приподнятом настроении. Завтра вечером предстоит встреча с богатым тузом, который скажет нам, где можно вербовать рабочих.
Чаи Юн-фан уверяет, что без опиума и без побоев с этими кули не справиться. Я предупредил его, что на Нунукане об этом придется забыть. У нас дело поставлено иначе, рабочие могут накопить денег и обзавестись семьей.
На следующий день я узнал много нового для себя.
В шесть часов вечера за мной заходит Чан Юн-фан, и мы едем к нему домой. Там я знакомлюсь с китайцем, на лесосеках которого мы будем вербовать кули. Чан Юн-фан — толстый, добродушный человек с располагающей внешностью. Его коллега Кан (дальше я не запомнил) далеко не так симпатичен. Жилистый, сухопарый, худое лицо, между тонкими искривленными губами торчат длинные зубы. Он, наверно, никогда не смеется. Плоский нос, одного уха нет — отсек кули, мстя за избиение палками. Кули хотел разрубить Кану череп, да промахнулся. Конечно, его давно нет в живых. Но и хозяева далеко не всегда отделываются так легко.
Ни на минуту не умолкая, Чан наливает нам пиво. После пива подают виски. Несколько рюмок развязывают язык Кану. Он говорит словно через силу, короткими, рублеными фразами, и речь его представляет собой причудливую смесь малайских, английских и китайских слов. Ему есть о чем рассказать. Лесопромышленник и миллионер Кан начал свой жизненный путь простым лесорубом. Мало-помалу он собственным трудом выбился в люди. Если это можно назвать трудом. Правильнее будет поставить ударение на слове «выбился». Честным трудом еще ни один лесоруб не сколотил себе состояния даже в Индокитае. Что привело Кана в лес, об этом он предпочитает не говорить. К тому же это было так давно, тридцать с лишним лет назад.
— Тогда было куда легче, — говорит Кан. — Я убил десятника, хозяин назначил меня на его место. Два моих друга стали моими подручными. С бригадой все было просто: побольше опиума, поменьше еды. На этом я неплохо заработал. Через год-другой мне поручили еще две бригады. Я уже уразумел, что нужно, чтобы разбогатеть. Опиум и кулак. Плохое питание и низкое жалованье для кули. Хорошая еда и хорошая плата десятникам.
— Да, тогда были другие времена, — подтверждает Чан. — Каждый лесопромышленник в Сингапуре содержал по нескольку убийц. Они расправлялись с теми, кто бежал из Джохора. Беглецы исчезали без следа. В конце концов уже никто не смел убегать, как бы тяжело ни было. Конечно, и в наши дни в Сингапуре исчезают люди, но теперь приходится быть осторожнее. А на Суматре — я там работал у голландцев на побережье — такие вещи вовсе невозможны. Голландцы строже следят за порядком, чем англичане. Мне больше нравится с ними работать, хоть они и не позволяют нам расправляться с кули. В общем-то это даже к лучшему: наказывать кули неприятно, да и опасно. А вот отказаться от опиума, как туан предлагает, — боюсь, тогда у нас ничего не получится.
— Туан не прогадает, если возьмет Чана к себе на Борнео, — говорит Кан. — Чан знает эту работу. А вербовать бригаду без десятника — получится черт знает что. Туан один не управится с ними!