Амин — яванец и, хотя придерживается мусульманской веры, знает множество песен из Махабхараты и Рамайяны. Это индуистское наследство его народа, все мышление которого пронизывает вера в то, что песенные герои и озаренные неземным светом полубоги и духи жили на самом деле. Вера эта наполняем неведомыми нам красками и смыслом духовную жизнь яванцев. Древнее наследство во сто раз ценнее всех материальных благ, которые им принесли европейцы, и, пожалуй, ценнее всего, что им дал ислам.
Царь обезьян Хануман — очень видная фигура, к тому же для многих он по сей день самое близкое и понятное существо из нематериального мира.
И выходит, что превращение Амина в обезьяну не так уж странно и смешно, как может показаться с первого взгляда. Он ведь стал высшим существом — приближенным Ханумана.
Амину это было очень кстати. Он немало задолжал во всех китайских лавочках Нунукана, а работал так скверно, что я два раза уже грозился выгнать его.
Превращение в обезьяну освобождало его от всех неприятностей. И все-таки он не намеренно играл роль!
Теперь надо было придумать, как изгнать обезьяну из Амина.
Я отвез его в Таракан и обратился к своему приятелю-врачу.
Он все понял и сразу подтвердил, что тут нет ни игры, ни притворства. Амии болен, у него душевное заболевание, особого рода истерия, довольно распространенная на Востоке. Здешние люди куда впечатлительнее нас, европейцев, и у них неустойчивая психика.
Бывает и у нас: ребенок с таким жаром играет в лошадку, что сам чувствует себя настоящей лошадью, повторяет ее движения, «ржет» и обижается на взрослых, если они не принимают всерьез его выдумку.
Для восточного человека почти нет грани между воображаемым миром и действительностью, здесь и взрослый может вообразить, что превратился в лошадь, свинью или обезьяну. Даже в духа или бога. Он и сам настолько в это верит, что надолго впадает в истерическое состояние и ведет себя, как то животное или сверхъестественное существо, которое «вселилось» в него.
Короче говоря, доктор признал, что бессилен помочь нам. Он попробовал успокоить Амина словесным внушением, но безуспешно.
Старый Дулла только посмеивался, глядя на это. Он же говорил — не может европейский доктор изгонять духов! Тут нужен дукун. И Дулла назвал нам одного старика яванца, который жил в деревне Симпан-Тига, неподалеку от Таракана.
Отправились к дукуну. Точнее, поехали на машине. Амин сидел связанный между Дуллой и десятником, которого мы захватили с собой, скрежетал зубами, шипел, дергался.
И вот — дукун, почтенный старец в национальной одежде, даже кинжал на боку висит.
Он долго смотрел на кривляющегося Амина. Дулла рассказал ему, что случилось, и попросил поскорее изгнать духа из несчастного парня.
Дукун, ничего не говоря, вышел и принес глиняное блюдо, на котором лежали раскаленные угли и куренья, — этот прибор необходим, когда произносят заклинания.
Мы усадили Амина на Пол в хижине. Хозяин сел напротив, скрестив ноги. Курильница стояла между ними. Дукун раздул угли и, качаясь, быстро-быстро начал бормотать заклинания. Он говорил тихо, но иногда вдруг возвышал голос до крика.
Дым, клубясь, наполнил всю комнату синей мглой. Старик сыпал слова, как горох. Было видно, как Амин мало-помалу успокаивается.
Дукун наклонился над курильницей, взял Амина обеими руками за голову, несколько раз быстро провел ладонями по его телу, строгим голосом бормоча какие-то приказания духу. Слышу, он произносит имя Ханумана и повелевает вселившейся в Амина обезьяне немедленно выйти вон.
И совершается чудо! Вздрогнув, Амин падает навзничь, его спина напрягается, словно в судороге, затем напряжение сходит, он растерянно озирается по сторонам. Взгляд у него уже не животный, не обезьяний, перед нами опять покорный джонгос.
Дукун быстро развязывает веревку, Амин встает, удивленно глядит на нас и что-то бормочет.
Дукун рассказывает Амину, что с ним было, советует принести богам в жертву курицу и немного желтого рису в ближайший четверг. Почтительно выслушав его, Амин смиренно благодарит за помощь.
Дулла говорит дукуну, что мы пришлем ему вознаграждение, и мы едем домой. Амин здоров и чем-то смущен, хотя явно не подозревает, что творил под влиянием «одержимости».
Дукун вовсе не мошенник. Он в самом деле может излечивать, потому что и он сам и его пациенты верят в это. Я потом не раз с ним встречался; насколько я мог судить, он никого и никогда не обманывал. Старик охотно признавал, что есть много больных, которым он не в силах помочь. Таких он отсылал в больницу. Зато он излечивал людей, для которых настоящий врач ни чего не мог сделать.