Кровать, раздвигавшаяся в ширину, сохранила еще следы сидевших на ней людей. Сантра принялась приводить ее в порядок; она раздвинула кровать и застелила так, чтобы на ней можно было расположиться поспать. Она подумала, что, может быть, сама днем немного вздремнет здесь, в укромной каморке. Такого, правда, никогда раньше не случалось, да и будь муж дома, ей ничего подобного и в голову бы не пришло, ведь это было бы принято за изнеженность. Но теперь Сантра была одна, или вдвоем сама с собой, с тем своим вторым «я», которое за эти прошедшие сутки так странно проснулось и которого до сих пор ее самосознание как бы немного побаивалось.
Сантра вроде бы почти напевала себе под нос, когда более старательно, чем обычно, приводила себя в воскресный вид.
Долгое, немного захватывающе-таинственное воскресенье было впереди. Когда дети, поев, заспешили куда-то по соседству в гости, мать не препятствовала им, но когда они уже выходили на дорогу, ведущую от дома к шоссе, мать крикнула им, чтобы остановились, догнала и сказала низким, почти шипящим, строгим голосом:
— Если днем вздумаете болтать о том, что делается дома, — смотрите мне! И как бы вас ни расспрашивали! Помните.
Эта внезапная материнская строгость оказалась непонятной детям, ведь все утро мать была в таком хорошем настроении, прямо-таки особенно добром. И что из происходящего дома имела в виду мать, дети тоже не могли уразуметь сразу.
— Ну то, что эти мужчины приходили вечером пить брагу, — догадалась наконец старшая девочка.
Тогда все они обернулись и увидели мать, выгоняющую коров в лесные ворота, где те застряли. Похоже было, будто Сантру раздражало даже присутствие поблизости любых живых созданий, словно и от них требовалось что-то скрыть.
В доме было счастье.
Его обладатели — хозяин и хозяйка — спали крепким добрым сном. Свежесть ночного воздуха охладила каждого из них, и это дало им очень подходящую тему для шуток, когда они — пара зрелого возраста — укладывались в свою общую постель.
Хотя в остальной деревенской округе тарахтели рано проснувшиеся косилки — некоторые из них пришли в движение еще в первой половине ночи и теперь уже возвращались домой, — в Телиранте все успели еще погрузиться на два-три часика в сон перед началом трудового будничного дня. Поскольку ночь в смысле отдыха оказалась пропащей, хозяину не хотелось начинать долгий, тяжелый день сенокоса раньше обычного, не сомкнув глаз. А как хозяин, так и работники. Пусть уж — после такой-то ночи. Два-три часа не много значат. Чуток хорошего, ублаготворяющего сна значит гораздо больше. И вскоре в усадьбе спали все. Даже кухарка растянулась на кровати в кухне во всей одежде после того, как хозяева и гости выпили кофе и распрощались. Какая-то шутка, брошенная доктором кухарке, растянула губы девушки в улыбку за миг до того, как к ней вернулся сладчайший сон.
Все спали, кроме старой хозяйки, которая не смогла уснуть, хотя и видела, что все население дома наконец вернулось. Она слыхала, как Хелка и Арвид вошли в дом, собираясь поспать, однако, похоже, остались еще побеседовать.
В начале ночи старая хозяйка несколько тревожилась за невестку, которая так долго задержалась там, в Сюрьямяки. Время-то такое, что, выходя из дому, не знаешь, будь ты даже женщина, когда встретишь погибель… и каким образом…
Весь вечер и ночь старая хозяйка помнила также и о девушках, молодых своих внучках. Нет, за них она не беспокоилась, хотя, конечно, такой автомобиль, каким бы хорошим он не был, может все-таки вылететь с дороги на поле, а это было бы отнюдь не то же самое, что переворот саней раньше во время санной прогулки. Сейчас, правда, не шло из памяти то обстоятельство, что оба молодых человека раньше не были здесь известны. Этот Арвид, похоже, хороший Хелкин знакомый, а на Хелку старая хозяйка надеялась; она наблюдала за развитием этой девушки с ее детства и знала ее как самое себя. Но тот, второй, который явился сюда, не будучи ни с кем из семьи знакомым прямо, а лишь через Арвида, его-то старая хозяйка немного опасалась, не его лично — она ведь знала и Сельму, — а того, что у Сельмы могут возникнуть неприятности, если она будет с ним водиться. Сельма-то в том возрасте и обладает таким характером, что неудачный опыт такой прогулки может плохо отразиться на ней — один плохой вечер может испортить всю ее будущую жизнь. Может выйти так, что и самым лучшим вечерам этого не поправить.