- Красиво, - Алекс бесцеремонно провел ладонью по чистым, пушистым волосам.
- Спасибо, - выдавила я, отступая на шаг.
- Садись, поешь, - предложил Василий Дмитриевич, но я вежливо отказалась.
- Лара, ты весь день голодная, решила перейти на питание святым духом? - бабушкины брови смешно сдвинулись, наехав на переносице одна на другую.
- Нет, она просто бастует, - иголка, запущенная в меня Александром, достигла цели.
- А вот и не правда! - в доказательство собственной правоты мне пришлось съесть целую тарелку свежеприготовленных щей.
Интересно, кто их варил? По всей видимости, господин, у которого мы временно проживали, отличался склонностью к кулинарному ремеслу. Что ж, это у него выходило очень даже хорошо. Настало время прощаться. Александр поцеловал в лоб Ирину Степановну так, точно она была самым дорогим его другом, мне же досталась лишь кривая улыбка и пожелание доброго пути, сопровождаемое легким похлопыванием по плечу.
"До скорой встречи, Санта Клаус", - почему-то со злостью подумала я и тут же сама себя перебила, - Какая, к черту, встреча, мне хватило и пары дней знакомства. Лучше уж, действительно, никогда больше не видеть этого типа".
Василий Дмитриевич проводил нас до вагона, как и было обещано. Зеленая длинная гусеница, с множеством затянутых занавесками окон призывно ждала, когда мы окажемся в ее железном нутре.
- Плацкарт, - фыркнула я, усаживаясь на боковое сиденье. - Могли бы и купе приобрести.
- Не возмущайся, - отозвалась бабушка, она усердно махала доктору в окно, как будто он был ее хороший знакомый. - Скажи спасибо, что хоть это есть.
- Спасибо! - саркастически объявила я, не обращаясь ни к кому, чем привлекла внимание усаживающегося рядом толстяка с большим красным носом и невероятно огромными толстыми щеками.
Мы, наконец, тронулись с места, оставляя позади столичный город, полный жизненной энергии, которую он источал каждой частью своего большого организма. Впереди нас ожидала провинция. Не скажу, что я уж сильно недолюбливала маленькие города. Вовсе нет. Порой, они выглядели гораздо лучше больших, но... уезжая из Москвы, я с каждой минутой все дальше удалялась от заветной цели - отомстить Ларину Вячеславу Андреевичу за его преступление.
Громкое чавканье, доносившееся из-за соседнего столика, заставило меня нервно передернуть плечами. Я покосилась на того, кто издавал противные звуки, смачно уплетая большой белый батон, который запивал соком, активно хлюпая.
"Боже мой, даже свиньи едят тише", - сморщившись, решила я, подарив толстяку уничтожающий взгляд, который, впрочем, он даже не заметил, продолжая свою громогласную трапезу. Я закрыла ладонями уши, изо всех сил стараясь сосредоточиться на том, что было за окном. Однако мерзкие звуки всё равно долетали до моего слуха. Не выдержав пытки, я быстро поднялась и стремительно бросилась в тамбур, где, переведя дыхание, начала понемногу приходить в себя.
"И почему некоторые люди ведут себя так безобразно? - крутилось в голове, когда я провожала взглядом высокие здания Зеленограда. - Зачем я уезжаю отсюда?" - внезапно возникший вопрос, остался без ответа.
- Ларочка, ты из-за этого борова сбежала? - понимающе качая головой, спросила подошедшая бабушка, она держала в руках свою обшарпанную сумку.
- Не могу рядом с ним находиться, - честно призналась я.
- Понимаю... Надеюсь, что минут через пятнадцать он закончит набивать свое и без того большое брюхо. Так что не задерживайся особенно.
- Хорошо.
Она ушла, а я осталась стоять, предоставленная своим мыслям.
"Так зачем же все-таки я уезжаю? Чтобы всю оставшуюся жизнь трястись за собственную шкуру, ведя размеренную жизнь домохозяйки в каком-нибудь маленьком городке или, чего лучше, в деревне. Но ведь так выглядит трусость. Бежать, прятаться, бояться... Разве это жизнь? Больше похоже на вынужденное существование, - я тяжело вздохнула, представив свое скорое будущее. - Ну уж нет. Спасибочки! Я буду жить так, как сочту нужным. Вот только бабушку устрою, и сразу же вернусь в Москву".
Приняв решение, я отправилась на свое место, подарив толстяку, проходя мимо, презрительный взгляд. Но он, наевшись, теперь громко похрапывал, отправившись в объятья несчастного Морфея. Бабушка тоже дремала, облокотившись спиной о перегородку между сиденьями.
Мне не спалось, хотелось действовать немедленно, а вместо этого я была вынуждена торчать здесь, уезжая, Бог знает куда.
- Чего ты хмуришься? - голос Ирины Степановны прозвучал тихо, так как многие пассажиры поезда уже легли. За окном наступила ночь.
- Так, пустяки, - уклончиво отозвалась я.
- Неправда, Ларочка, я ведь с детства тебя знаю, может, поделишься тем, что мучает твое юное сердечко? - собеседница подалась вперед. В ее серо-зеленых глазах не было и намека на сон. Губы хитро улыбнулись, предвкушая интересную беседу.
- Ладно, - я сдалась, - проблема в том, что мне совсем не хочется куда-то уезжать. Я не люблю чужие указания, вынужденные ограничения и трусливые побеги. Что нас ждет в Новгороде? Обычная тоскливая жизнь вперемешку со страхами за собственную шкуру? Ну, хорошо. Допустим, мы спаслись, обустроились, живем припеваючи. Но ведь Слава не остановится, он найдет другую дурочку с квартирой в Петербурге. Разве можно позволить ему сделать это?
- И что ты предлагаешь?
- Я хочу вернуться, когда поселю тебя на новом месте.
- Глупости! - решительно воскликнула бабушка, забыв понизить голос. - Мы немедленно возвращаемся обратно. Вместе!
Я недоуменно моргала ресницами, глядя, как она, перекинув через плечо свою полную денег ношу, направляется к проводнику, чтобы выяснить, какая станция будет ближайшей. Так мы оказались ночью в Твери. Хорошо еще, что, следовавший из Питера поезд, подобрал нас за определенную сумму денег, которую пришлось дать молодому проводнику.
- Здравствуй, Москва! Я вернулась, - тихо, но торжественно прошептали губы, когда мои обутые в элегантные туфли ноги вновь ступили на гладкий асфальт перона.
Мы проторчали остаток ночи на Ленинградском вокзале, пытаясь безуспешно вздремнуть в жестких креслах зала ожидания. С утра нужно было найти жилье, чтобы хорошенько выспаться, потому что кости ломило от неудобных поз, в которых нам пришлось находиться. Купив газету, я ткнула пальцем в первое попавшееся объявление о сдаче квартир. Решив действовать наобум и вложив в это решение все наше огромное желание, мы отправились в агентство, где и сняли благополучно небольшую квартирку в Жулебино. Оформив все необходимые документы и заплатив взнос за три месяца вперед, нам, наконец, удалось добраться до нового дома. Там было уютно, чисто и светло. Из мебели в комнате стоял двуспальный диван, два раздвижных кресла, стол, телевизор на тумбочке и набитая книгами стенка. Бабушка очень обрадовалась этому факту, так как теперь у нее появилось занятие для бессонных ночей. Читать Ирина Степановна очень любила. Кухня, конечно, не изобиловала атрибутами интерьера, как у Алекса, но, в принципе, была ничего. Жить можно и... не плохо.
Окинув взглядом обстановку, я подумала, что нужно сходить в магазин, чтобы купить постельное белье и другие необходимые вещи, но усталость брала свое, и мы, завалившись на диван, быстро заснули, позабыв о том, что было запланировано сделать на сегодня. Очнулась я вечером. Бабушка тихо посапывала, уткнувшись носом в подушку. Настенные часы уже показывали семь.
Поднявшись с дивана и скептически осмотрев помятые брюки, я мысленно заметила, что утюг нам тоже необходим. Пришлось сделать три рейда в ближайший магазин, чтобы купить все то, что я аккуратно внесла в список жизненно важных вещей. Благодаря доброте и великодушию Алекса, денег у нас хватало. Вот только вряд ли его обрадует новость о том, что мы вместо Новгорода поселились в Москве. Хотя, возможно, он об этом никогда и не узнает, во всяком случае, я постараюсь, чтобы это было именно так.
Ночью мы сидели в темной комнате на разобранных постелях, с включенным телевизором и, уплетая мороженое, смотрели детектив. На душе было легко и свободно, наконец-то, жизнь повернула в то русло, которое мы сами ей указали.