— Надеюсь, что на сытый желудок ты будешь выглядеть более приветливым.
Он покачал головой, скептически оценивая мою внешность, потом кисло проговорил:
— Твои распущенные волосы мне нравятся больше этих бесчисленных косичек.
— Предлагаешь снять парик? Ты же сам требовал, чтобы я его носила, выходя из дома.
Собеседник вздохнул, смирившись с неизбежностью.
— Идем, — увлекая меня за собой, пробормотал он тихо, я безропотно подчинилась, ощущая звенящую пустоту в желудке. Пора бы ее чем-нибудь заполнить, и, желательно, чтобы это самое "что-нибудь" было вкусным. Мы ехали на машине. Часы Алекса показывали без пятнадцати семь. Я никак не могла отделаться от странного чувства, будто за нами кто-то следит. Несмотря на то, что ни малейших подтверждений этому не было, меня мучило ощущение чужого присутствия.
Когда молодая, симпатичная официантка принесла заказанные блюда, я уже находилась в состоянии, близком к панике. Мой спутник, молча наблюдавший за мной все это время, наконец, не выдержал и встревожено спросил:
— Что происходит, Элис? На тебе лица нет. Снова надо пить анальгин?
Я подарила ему непонимающий взгляд, а затем, тревожно улыбнувшись, ответила шепотом:
— Мне кажется, мы не одни.
— Верно, — усмехнулся собеседник. — Здесь куча народу.
— Нет, — я заговорщически склонилась к нему через стол. — За нами следят, я чувствую это всем телом. Кто-то явно наблюдает и давно.
Северин недоверчиво приподнял бровь, но спорить не стал. Он принялся озираться по сторонам в поисках подозрительных личностей, которые так меня беспокоили. Я заметила, как по его бледному лицу пробежала черная мрачная тень, а глаза сузились, не предвещая ничего хорошего. Проследив его взгляд, я поняла причину такой перемены.
За крайним столиком, закинув ногу на ногу, сидела Марина. Ее довольный вид свидетельствовал о том, что она рада быть, наконец, замеченной. Женщина быстро поднялась со стула и легкой уверенной походкой двинулась в нашу сторону. Ее высокие тонкие каблуки отстукивали траурный марш нашему загубленному в очередной раз ужину.
— Привет, влюбленная парочка, — любезно поздоровалась блондинка, пододвигая к столику, за которым мы сидели, еще один стул. — У меня к вам дело.
Северин оцепенел от ее наглости. Он молча смотрел на собеседницу глазами из синего льда, в которых читалась откровенная неприязнь.
— Знаешь, Алекс, — продолжала Марина мягко, — У меня есть маленькое хобби, — она достала из изящной черной сумочки оранжевый блокнот. — Мне нравится записывать то, что я узнаю от своих любовников.
— И много у тебя любовников? — надменно сложив на груди руки, спросил мой спутник холодно.
— Достаточно, чтобы получить от них квартиру, машину и еще кое-какие мелочи, — женщина хищно оскалилась, вероятно, пытаясь изобразить улыбку. — Ну, так вот, — она открыла свои записи и принялась читать. — Когда-то ты сказал мне, что приехал в Москву из-за счетов с одним преуспевающем в делах недвижимости типом.
— Ты ей это сказал? — мои брови вспорхнули вверх, подобно стремительным птицам, а глаза удивленно округлились. — Ну, ты и придурок, — я не успела во время прикрыть рот, поэтому фраза, слетевшая с моих губ, звонко ударила Северина по щеке, подобно пощечине. — Ой! Я не хотела.
Он одарил меня хмурым взглядом, но не проронил ни слова. А Марина продолжала:
— Потом ты, дорогой, обмолвился еще о денежном проекте, в который собирался втянуть все того же типа, чтобы наколоть его.
Я с изумлением смотрела на говорившую. И это та самая психопатка, которая закатывала мне сцены ревности?! Нет. Перед нами восседала деловая, хладнокровная женщина, в глазах которой читался расчет, а с губ слетала вполне спокойная, хотя и не очень приятная речь. Выходит, все вопли по поводу несчастной любви — спектакль. Тогда стоило признать, что эта белокурая гадина очень хорошая актриса.
— Короче, собрав всю информацию воедино, я поняла, что ты пытаешься раскрутить Ларина на бабки. Ведь это с ним у тебя счеты? Не так ли? — блондинка ядовито улыбнулась. — А теперь слушай внимательно. Ты отдашь мне треть полученных от сделки денег и поможешь уехать в Америку, — она многозначительно помолчала. — А я, в свою очередь, оставлю вас, голубки, в покое и не стану сообщать Вячеславу Андреевичу о том, как мерзко ты с ним собираешься поступить.