— Очевидцы на полигоне утверждают, что объект был один.
— А на… мне врать?.. Простите. Я не вру. Других спросите, кто со мной был.
— Обратно объект возвращался по той же траектории?
— Да. Пролетел над нами через несколько минут. Только один. Тот, что большой.
— Какие необычные явления вы заметили в ту ночь?
— Необычные? Если я вам скажу, вы надо мной смеяться не будете? Нет? Впрочем, вы и так спрашиваете о вещах, от которых умом тронуться можно. Ха-ха… Простите… Мы для керогаза солярку использовали. Аккурат днем немного слили. Но, после того как эта „медуза“ над нами пролетела, солярка больше не горела. И „КамАЗ“, бляха, не завелся! Мы к полигону на своих двоих топали! Через весь лес!
— Эта солярка все еще в машине?
— Да. Так в лесу и стоит машина. Кому она на хер нужна!.. А че, то топливо, которое на полигоне испытывали, тоже больше не горит?
— Это не в моей компетенции. И вообще, советую не задавать лишних вопросов, если хотите жить спокойно.
— Понимаю, понимаю. Я могила. Это все америкосы паскудные!..»
Предоставил: агент «Аякс»
Поздним вечером Егор Фалеев, начальник турбинного цеха местной теплоэлектростанции, возвращался домой со смены. Он трясся в служебном автобусе и мечтал о том, чтобы оказаться дома прежде, чем начнется дождь. Водитель «дежурки» высадил Егора на перекрестке, и через соседние дворы Фалеев направился вглубь квартала к новостройкам, в одной из которых жил с семьей.
Ветер заметно повлажнел, но дождя еще не было. Мысли уставшего до раздражения Фалеева сосредоточились только на одном — поскорее завалиться спать. Ну, может быть, жевануть чего-нибудь на скорую руку… Это, конечно, хорошо бы, если в доме есть чего пожрать, разумеется. Вечно с дежурства припрешься голодный как зверь, и даже хлеба нет… Чем только жена занимается, дети тоже пошли ленивые, оба в мать, дармоеды… Пашешь-пашешь нещадно на них всех, и никакой о тебе заботы!..
На подходе к дому Фалееву пришлось оторваться от гневных дум. Он увидел свет в окнах своей квартиры — домочадцы не спали. В такое позднее время — уж полночь скоро — что там могло случиться?
Перепрыгивая через ступени, позабыв о лифте, запыхавшийся и вспотевший от усталости, волнения, и злой на темноту в подъезде (новый-то дом!), вскоре Фалеев очутился на площадке предпоследнего, восьмого, этажа. Дверь открыли едва он позвонил.
— Граф заболел, — объявила жена с порога.
Ее осунувшийся бледный вид нисколько не вызвал сочувствия. И без того растравленный, Егор набросился на супругу, заворчал:
— Опять небось куриных костей надавали?! Я давно говорил!..
Не раздеваясь, он заскочил в гостиную, где беспомощно распластался на полу красавец-сеттер по кличке Граф. Егор Фалеев буквально холил и лелеял пса, с которым часто выбирался на охоту, а то и просто в лес, лишь бы подальше от дома, когда чересчур все доставало.
Тринадцатилетние сыновья-близнецы тоже не спали, нахохлившись, сидели на диване против собаки, оба по-турецки скрестив ноги, встретили отца растерянными взглядами. Всегда великолепный, сегодня Граф выглядел неважно — живот распух, глаза полуоткрыты, язык вывалился из пасти, блеклая шерсть. Еще заслышав хозяина, пес поднял голову, а теперь, увидев его, слабо застучал рыжим хвостом по полу, намеревался встать. Но Егор склонился над ним и настойчивыми поглаживающими движениями заставил лечь снова.
— Ветеринару звонила?!
— Господи, да где я тебе в полночь ветеринара найду? — в ответ наехала супруга.
— А… — отмахнулся Фалеев. Сил не было спорить.
В препираниях долго выясняли причины такого состояния собаки. Неожиданно, прервав семейную ругань, Граф с трудом поднялся на дрожащих ногах. Все дружно уставились на него.
Внутри собаки что-то забулькало, в распухшем животе словно заработал компрессор. Дернувшись несколько раз и склонив голову к полу, пес изрыгнул неприятного цвета пенистую жижицу, в которой все увидели изжеванную конфетную обертку.
— Господи! — всплеснула руками супруга. — Так это же он все конфеты пожрал!
— Ах ты мой ходячий самогонный аппара-а-а-т… — нежно пропел Егор, поглаживая булькающий живот пса.
Сразу же найдена была изодранная собачьими зубами сумка, припрятанная под шкафом, — с основательно поеденными запасами конфет, ставших причиной несладких мучений Графа. Пришлось Фалееву сделать псу промывание желудка, а после и клизму поставить. Первая процедура заметно оживила Графа, а чтобы вторая не закончилась другим кошмаром, жена велела Егору вывести пса на улицу.