Тегра займётся этим, когда решит задачи более важные.
«Джандилак не вмешивается в дела людей, — подумал тогда Арга. — Говорят, Джурай вознесла Эссара Крадона, и Крадон утвердил старое Королевство, чтобы люди могли жить в покое. Прошли века. Фадарай вознесла святого Лагу и Фрагу Непобедимого — чтобы пала Железная Дева и весна распространилась в мире. Джурай добра, но силы её невелики. Фадарай добра и могущественна. Покой не её стезя — она желает человечеству счастья. Цветения. Радости жить…»
Далеко на западе облачный покров разошёлся, точно чей–то небесный плуг провёл в нём борозду. Розовый луч закатного солнца упал на голубой горный склон, и склон стал розовым. Нежные цвета радовали глаз, но зимнее солнце не грело. «Не то в Зиддридире, — подумалось Арге. — Там поклоняются Жизни в образе Солнца. Но и Смерть у них должна иметь тот же облик».
Жизнь…
Сила Жизни…
Арга встал. Сердце его ёкнуло.
«Маги Чёрной Коллегии приняли Нежизнь и души их сгнили в живых телах. Они перестали быть людьми», — так сказала Каудрай, и в тот час Арга не мог усомниться в её правоте. Позже он спрашивал себя: если у Маррена нет души, что тогда терзает Закон Прощения? А сегодня Маррен открыл ему в видении океан Предначальной Жизни — и был там с ним, в таком же зверином облике. Это не могло быть ложью. Арга черпал силы Предначального Океана, принял их и ощутил всем своим существом. Такого обмана не мог бы создать никто, тем более — один из Чёрной Коллегии.
Неужели Каудрай ошибалась?
Или она говорила о другом? Святейшая не была магом и не прикасалась к стихиям. Она могла говорить о них лишь с чужих слов. Быть может, Нежизнью она называла злодейства, высокомерие и подлость, беспощадную жестокость и властолюбие? Гнилью души были для неё пороки, а нелюдьми — те, кто неподвластен раскаянию?..
Нет.
Арга сглотнул.
Он видел Нежизнь.
Убийственную тяжесть, исчезновение и ничто, ненасытимую пасть. Бездонную дыру, в которую устремлялись разноцветные течения Океана. Средоточие смерча.
Во рту пересохло. Арга развернулся и одним прыжком взлетел на крыльцо. По коридору он бежал.
…Маррен сидел в той же позе. Кровь на его руках подсохла. Слёзы катились по его лицу, реже, чем прежде, но каждая слеза заставляла его содрогаться. Чёрный Вестник ещё оплакивал ту, давнюю невинную жертву, одну из многих, и всё же единственную.
Арга остановился у двери. «Теперь известно точно, — подумал он. — Закон по–прежнему действует и сила его велика». Но мысль не обрадовала его и не успокоила. Душа его была не на месте. Он знал, что Закон Прощения справедлив — и несмотря на это, чувствовал за собой вину. Нельзя карать дважды за одно злодеяние. Маррен уже принял кару, и Арга видел, насколько жестокую.
Он растерялся. Некоторое время он просто стоял, глядя на Маррена. Тот не замечал Аргу. Глаза его были закрыты, всё тело — напряжено, точно сведено судорогой. Кости и жилы чётко прорисовались под кожей. Поколебавшись, Арга взял пустой кувшин с умывальника, вышел и наполнил его снова. Он двигался медленно, потому что собирался с мыслями. Он не чувствовал уверенности. Всё сводилось к нескольким словам, лишь нескольким словам — но чем они могли обернуться? Имел ли он право произнести их?..
Он давал клятву.
Арга налил воды в маленькую чашу и сел рядом с Марреном. Тот не шелохнулся. Арга провёл ладонью по его спине, ощутив пальцами череду позвонков. Погладил ещё. На этот раз колдун повёл лопатками. Осторожно Арга приобнял его за шею и заставил повернуть голову. Маррен не открыл глаз.
— Пей, — Арга поднёс чашу к его губам. — Ну?
Маррен с усилием глотнул. Арга подтянул покрывало и набросил ему на плечи. Поставил чашу на пол и взял, наконец, Маррена на руки, завернув его в покрывало. Обычно колдун мгновенно подчинялся ему. Выгибался под касаниями, ложился в объятия и приникал к Арге, так что его было на удивление удобно держать… Сейчас этого не случилось. Арга вздохнул. Он прошёл к окну и встал в потоке сумеречного света. Облака разошлись, между ними монетой висела Луна. Арга ждал. Он следил за тем, как медленно уходит напряжение из мышц Маррена. Мало–помалу колдун успокаивался и наконец опустил голову Арге на плечо. Арга поцеловал его в лоб. Ресницы Маррена дрогнули. Арга вплёл пальцы в его волосы и стал гладить уши и шею.
Снег серебрился в лунном сиянии. Льдисто–белая кожа колдуна тоже едва заметно блестела. Эта кожа. Холодное дыхание. Чёрная кровь. Был ли он человеком? И насколько? О том следовало спрашивать мудрецов. Одно Арга знал точно: сам он — человек. А человеку важно быть в правде.