Тревожащие вести приходят из Элевирсы. Судью они тревожат не менее, чем меня. Многие из соглядатаев Элевирсы давно не получали указаний. Они в растерянности и сами ищут слухов и новостей. За утратившими осторожность легко следить, и всё узнанное ими тотчас доносится мне.
Первые отряды воинов–иноков прибыли в Элевирсу. С ними их предводитель. Говорят, он принёс в жертву Солнцу своё имя, и никто более не зовёт его по имени, но лишь по прозвищу — Огненный. Отцам города он внушает ужас, которого они не могут сдержать. Огненный потребовал немедленно приступить к возведению Храма Солнца. Он сам избрал для него место вблизи бывшего королевского дворца. Застройка там плотная. Несколько домов снесли. Обездоленные не посмели возражать. Многие из них почли за лучшее уехать из Элевирсы. Отмечу, что большинство отправилось на север, даже те, кто имел родню в Сельне и Нареаковых Вратах. Уехали не только они. Всякую неделю две или три семьи покидают Элевирсу. Одни желают убраться подальше от грядущей войны и едут через Анкорсу и Лесму на восток. Другие же прямо заявляют, что будут искать защиты у Арги Двуконного и Святого Престола и примут обеты».
— Это хорошо, — вслух подумал Арга, убирая первый лист письма в низ стопки. — Мирные люди не боятся нас… или боятся меньше, чем этого Огненного.
«Сами чёрные иноки отличаются безупречным поведением. Где возможно, они вершат добрые дела и призывают жителей Элевирсы свободно присоединяться к их воинским упражнениям и молитвам. Облик их суров и странен, людям они внушают робость. Однако нельзя надеяться, что народ Элевирсы выступит против них.
Наиболее странным среди прочего я нахожу исчезновение магистра Цинтириана».
— Вот те раз, — сказал Арга.
«Казалось, он обрёл пристанище и дело во Фрикке, присоединившись к одному из учёных обществ. Все знали, что он непримиримый враг Людей Весны и желает нам зла. Он был на виду, говорил в собраниях и приветствовал прибытие чёрных иноков. После этого известно лишь, что как–то вечером он покинул свой дом и не вернулся».
— Не то что бы я о нём сожалел, — пробормотал Арга и процитировал Крадона: — «Скверно терять честных врагов, ибо место их всегда занимают тайные».
«Далее, иннайта Арга, по твоему приказу я углубился в изучение доктрины солнцепоклонников. Мои люди собрали много сведений о них и об их вере. Однако никто из нас не обладает мудростью столь глубокой, чтобы заключать и предсказывать. Мне пришлось обратиться за помощью к знакомым из старой Фрикки. Среди них есть юнцы и старцы, но все они обладают учёными знаниями и навыками разделять и сопоставлять».
Арга тихо засмеялся.
— Нет ли у тебя знакомых в Зиддридире, о Тегра Свидетель? — спросил он у письма. — Хотя о чём это я. Конечно, есть.
«Учение иноков передаётся изустно, записывать его считается грехом. Однако многие иноки имеют благословение говорить с простецами и давать им отдельные истории и наставления, привлекая к своей вере. Они не порицают тех, кто записывает эти разрешённые слова. Однако сами слова они полагают священными. Это странно людям Элевирсы так же, как и нам. Наши истории о богах могут стать детскими сказками или застольными байками, актёры могут представить их на сцене и никто не посчитает это нечестием. Священный трепет южан сравним лишь с почтением, которое мы питаем к обетам Вечной Весны.
Наши друзья из Фрикки изучили все документы, какие смогли отыскать — летописи, землеописания, союзные договоры, манускрипты по магии и множество прочих ветхих пергаментов. Применив к ним свои умения, они пришли к выводу, который поразил меня. Разумеется, учёные могут ошибаться. Но все они сошлись в том, что священное предание чёрных иноков крайне молодо и насчитывает не более полутора веков».
— Меньше, чем обеты весенних, — проговорил Арга; этого Тегра не написал — это было и без того ясно.
«В нём есть древние сказки, созданные, вне сомнения, народами южных пустынь в незапамятные времена. Но всё «священное» изобретено совсем недавно. Сам язык свидетельствует об этом, как говорят учёные. Они также уверены, что эти тексты — плоды трудов изобретателя, а не пророка. В строгой связности предания читается почерк одного человека и при том несклонного к чудесным видениям и поэзии.
Ещё более поразило меня предположение, что этот человек жив. Возможно, это главный настоятель пустынных обителей. Но здесь я возражу фрикканцам. Думаю, этот человек держится в тени. Если создатель предания действительно жив по сю пору, это значит одно — он маг».
Арга отправил в низ стопки второй лист и прикрыл глаза.
Он видел этого мага.
Не в человеческом облике, но видел.