— Инн… — пробормотала она, — иннайта?..
— Тот человек, — сказал Арга, — в запертой комнате рядом с моими покоями. Расскажи мне о нём.
— Я? — изумилась она.
— Да.
— Тебе?
— Мне. Что о нём знаешь ты? Что говорят слуги?
Фидна опустила взгляд и скомкала в пальцах передник.
— Но, иннайта… — начала она, — разве он не твой?..
— Кто?
— Пленник… Говорят, он страшный колдун. Он… правда страшный. С этими глазами… Все девушки боялись носить ему еду. Пришлось упросить инн Верана, теперь он носит. Но…
— Отлично, — одобрил Арга, — рассказывай дальше.
— Инн Веран — он шорный мастер, но мастерская сгорела, он к иннайте Банширу рабочим нанялся, теперь копит, чтобы её отстроить… К другим–то шорникам наниматься не хочет, гордый больно, все они, говорит, косорукие. Ой, простите… Вот он еду носит и воду для умывания. Но…
— Дальше.
Фидна робко посмотрела на Аргу.
— Он говорит… инн Веран говорит, это всё зря, не надо ничего носить. Ругает нас, мы ему работать мешаем. Каждый раз упрашивать его приходится. Мы уже думали, и не будем больше упрашивать.
— Почему — не надо?
— Так он же колдун, — объяснила Фидна. — Он не ест, не пьёт и не спит. Ему не надо.
Зубы Арги сжались. Он медленно кивнул.
— Оттого ещё страшнее, — прибавила Фидна. Чуть осмелев, она зачастила: — Правильных–то магов мы повидали. Люди как люди. Разве только один магистр Элоссиан был страшный, но не такой. Он шёл — и как сверкание какое от него распространялось. Будто мостовая серебряной становилась. Или вот ваша Драконье Око. Я‑то под крышей живу, из каморки–то своей видела, как она летела. Прекрасная вся, сил нет. И страшная. Но не такая.
— Хорошо, Фиднай, — прервал её Арга. — Я услышал. Можешь идти.
Фидна послушно повернулась и уже сделала шаг, но замерла и неловко выговорила:
— Иннайта…
— Что?
— Так еду–то носить ему или правда не надо?
Арга вздохнул.
— Носить, — велел он, — как прежде носили. А кто будет спорить — скажи, мой приказ.
Арга поднялся к себе, нашёл ключи и отпер комнату Маррена. В ней было темно — плотные занавеси не пропускали свет. Кто–то когда–то сдвинул их и с тех пор к ним не прикасался. Арга кинул взгляд на узкую постель: и на ней, с тех пор как её застелили, не лежал никто. Поднос гордый шорник оставил у двери. Мясо уже высохло и заветрилось. Серебряный кувшин для воды оказался нелепо большим, дорогим и роскошным. Не нашли другого?.. Вода блестела у горлышка. Если из кувшина отпивали, то разве глоток. «Сколько дней прошло? — задумался Арга. — Пять? Больше? Он должен умирать от жажды. Но он маг из Чёрной Коллегии. Он за несколько столетий не изменился ни в единой черте. Может, он и вправду способен обходиться без еды и сна? И я зря встревожился? Но Закон Прощения…» Наконец Арга отбросил пустые размышления и позвал:
— Маррен.
Колдун сидел на полу, подогнув ноги и низко опустив голову. Он не шевелился и, казалось, не дышал. Его кожа была тускло–серой. Сейчас он вновь напоминал рептилию: древнюю как мир рептилию, умирающую от старости.
— Маррен, обернись и посмотри на меня.
Прошло время, прежде чем он повиновался. Колдун двигался медленно и словно бы осторожно, как человек с сильной головной болью.
Арга закусил губу.
Маррен выглядел как живой мертвец.
Его глаза запали и подёрнулись какой–то плёнкой. Их окружали тёмные пятна. Высохшие губы прилипли к зубам. В углах рта запеклись глубокие трещины. Под кожей шеи прорисовались все связки. Над ключицами провалились ямы, кости торчали. С минуту Арга разглядывал его. Непрошеной пришла мысль, что Эрлиак был прав: милосерднее было бы убить колдуна. «Кара, созданная богами для богов, — вспомнил Арга, — вина, которую невозможно искупить… Но пользу он всё ещё принести может». Арга взял кувшин, налил чашу и подал её Маррену.
— Пей.
Руки колдуна дрожали. Он расплескал половину.
— Ничего, — сказал Арга. — Я заставлю тебя выпить весь кувшин.
Маррен повиновался. Горло его судорожно дёрнулось — раз и другой. Арга наполнил чашу снова, пододвинул поднос ближе и сел на пол рядом с Марреном.
— Ещё, — приказал он. — Ещё.
Спустя минуту Арга усмехнулся. Вспомнилось, что он так и не поклонился статуе Веленай в саду Академии. Но госпожа строгого разума не обижалась на такие вещи. «Мэнайта Веленай, — подумал Арга, — учит, что начинать следует с простого». Воды оказалось достаточно. Колдун оживал на глазах.
— Теперь еда, — сказал Арга и вложил в руку Маррена кусок хлеба. Тот опустил глаза. Его лицо показалось Арге скорбным, как будто он предлагал Маррену яд.
— Ты не умрёшь, — сказал ему Арга, — по крайней мере, в ближайшее время.