— Теперь он говорит более серьезно, товарищ капитан. Думаю, сейчас он намерен поговорить. — Мгновением спустя он начал переводить.
— Послушайте, капитан. Я нахожусь на более чем ста тысячах тонн военной мощи к востоку от вас. Нас больше, и это наше выступление. Я говорю сейчас от имени ВМФ Соединенных Штатов, как его уполномоченный посол. Так что вот вам мое послание: вы и ваш флот можете делать что хотите в Охотском море. Можете наведаться на Камчатку. Я слышал, что сейчас там отличная погода. Но вы вышли в открытый океан, а это моя зона ответственности. Вы меня понимаете?
Карпов ожидал этого. Американцы контролировали все открытые океаны, особенно здесь, на Тихом океане после своей решительной победы во Второй Мировой войне. Парадоксально, подумал он, ведь это «Киров» сыграл важную роль в уравнивании шансов для американских авианосцев, когда те столкнулись с превосходящими силами Ямамото всего несколько недель назад. То есть для него. Для его противника это была древняя история.
— Да, я забыл. Вы, американцы, мировой полицейский. Что же, я боюсь, всему остальному миру такой подход никогда не нравился, капитан Таннер. Ваша политика, возможно, зачастую была и правильна, но вы не единственная страна, имеющая решительных людей на борту военных кораблей. Только смелым покоряются моря, и я один из таких. И этот корабль тоже. Мне не нужно ваше разрешение, чтобы выйти в эти воды. Краснознаменный Тихоокеанский флот будет действовать там, где сочтет нужным.
— Вот как? Это так вы это теперь называете? И куда вы направляетесь, капитан? Намерены укрепить китайцев в этой заварухе с Тайванем?
— Слышали о «СиноПак», мистер Таннер? Вы прекрасно знаете, что мы вынуждены следовать соглашениям, заключенным Россией.
— Как и мы, мистер Карпов, — американец впервые назвал его по имени. — Соединенные Штаты несут обязательства по защите Японии и Тайваня. Но не будем копаться в таких подробностях, верно?
— Полагаю, что нет, — ответил Карпов. — Мы здесь просто затем, чтобы вы знали, что китайцы будут не одни. Вам следует тщательно обдумать свой следующий шаг, капитан. Очень тщательно.
— Черт меня дери, если это не угроза… — Николин прервался. — Это сарказм, товарищ капитан, — прошептал он и продолжил переводить. — Смотрите, Карпов. Мы не разбираемся в дипломатии. Я оставляю это на людей в костюмах и просто выполняю приказы. И это наша задаче решать, что случиться между моими кораблями и вашими. Вы, раски, любили сходиться с нами борт о борт в свое время, но те времена прошли. Ваши корабли ржавели в гаванях последние двадцать лет.
— То же можно сказать и вашей прекрасной леди, капитан, как и о вашем приятеле на востоке, о «Нимице». Он ведь был введен в строй в 1975, или как?
Николин сделал паузу.
— Старый, да удалый, — продолжил он. — И мы немало пошумели в свое время. Дело в том, что мы были здесь еще тогда, когда вы, капитан, пешком под стол ходили. Этим все сказано. Мы все о вас знаем. Я не думаю, что вы когда-либо участвовали в серьезном бою, а я да. Я бил Иракцев, иранцев и афганцев[133]. Я был молотом нашего правительства достаточно долго. Будете распушать на меня перья, и я заполоню самолетами небо. Это пятая авианосная ударная группа, попрошу отметить слово «ударная». Вам понятен намек, сэр?
— Более чем, капитан. И позвольте сказать кое-что и вас. У вас есть выражение насчет дилеммы быть зажатым между дьяволом и глубокими синим морем, я прав? Вы уже в море. А я дьявол. У меня нет перьев, только красивые толстые копыта, заостренный хвост и два красных рога. Я не тот человек, которое вы можете не воспринимать всерьез, и я не советую вам недооценивать возможности российского флота.
— Вот как? Ну что же, я смотрю ваши учения в прошлом месяце вскружили вам голову. Ладно, Карпов, достаточно этих игр. Я скажу вам прямо и открыто. Я стою у берегов Японии по одной простой причине — мне приказано находиться здесь правительством Соединенных Штатов, и никто другой не будет наступать на мою тень. Останетесь со своими бабушками на севере, и я не стану с вами ссориться. Направитесь на юг и пересечете 43-ю параллель, и я должен будут предположить ваши темные намерения. Узнав об этом, я и сам начну вести себя плохо. Сделаете это, и мои самолеты закроют собой небо и испортят вам утро. Вам это понятно?
Карпову это не понравилось, но он задумался на секунду, и ответил.
— Что-то подсказывает мне, капитан, что небо все равно скоро станет черным, капитан, и не только здесь. Однако вы и я можем кое-что сделать этим утром, если мы хотим продолжать в том же духе. У вас есть свои приказы, у меня свои. Вы здесь, чтобы следить за нами. Я здесь, чтобы сделать за вами. Все просто. Мы поступали так последние восемьдесят лет, и ничего не изменилось. Однако есть закономерность — когда в море выходит столько железа, все может выйти из-под контроля. Итак, позвольте мне быть столь же откровенным с вами. Если я увижу что-то, хотя бы отдаленно напоминающее ударные самолеты в пределах 200 морских миль от моих кораблей, направляющееся в нашу сторону, я вынужден буду предполагать вашу атаку. Вам ясно, капитан? Вы меня поняли? Если хотите, можете полетать вокруг своих кораблей и погонять чаек, это ваше право. Направитесь в мою сторону, и продолжите разговор с ракетами. Я хотел поговорить с вами только затем, чтобы попытаться избежать этого варианта. Еще что-нибудь прежде, чем вы вернемся к утреннему кофе?
133
Все же помнят легендарное уничтожение США афганского флота, как храбрые американские соколы прорывались через огонь тяжелого атомного ракетного крейсера «Аллах-бабах», попутно отбиваясь от талибских асов на истребителях пятого поколения… И когда это он «бил иранцев»?