-- ОТКРОЙ!
Потом раздается еще один взрыв.
В одних майках и трусах, успев натянуть лишь обувь, выскакиваем на улицу. Сон еще не отпустил до конца, происходящее вокруг кажется нереальным кошмаром. Я добегаю до ворот первым. Краем сознания отмечаю зажегшийся в доме свет -- Женя тоже проснулся. Нет времени возиться с замком -- выдергиваю засов и распахиваю ворота настежь.
Первым вижу даже не Михася, а его машину. Белый "Митцубиши ", еще два часа назад абсолютно новый, сейчас полностью разбит. Правое боковое зеркальце отбито начисто, левое болтается на проводах. Капот, бампер и оба крыла выглядят так, словно кто-то поработал над ними с бейсбольной битой. В центре лобового стекла белый клубок стеклянного крошева, пускающий во все стороны паутину трещин. В центре клубка темнеет кровавое пятно.
Потом мой взгляд перекочевывает к Михасю. Второй раз за ночь он на моем пороге, но теперь больше не улыбается.
На его лице ужас.
Глава 2
Костя-Дима
03:35
-- МАКС, ЗАКРЫВАЙ! -- Михась отпихивает меня в сторону и сам захлопывает ворота, но я успеваю заметить творящийся на улице хаос.
Горящие люди. Люди в огне -- вот что я вижу.
Меня словно пронзает тысяча крохотных иголок. Язык прилипает к небу, в ногах появляется слабость. Я чувствую на плечах чьи-то холодные руки, и только спустя мгновение понимаю, что это Арт. Пятясь назад, я чуть не отдавил ему ноги. А, может, в моих плечах он искал поддержки...
Ко мне возвращается слух. То, что он доносит до мозга, ввергает в ступор. Воздух переполняют человеческие голоса. Десятки, сотни голосов -- я даже не подозревал, что в нашем забытом богом микрорайоне живет столько народу. Голоса молят о помощи, вопят от боли, проклинают от отчаяния. Но страшнее всех те, что служат прослойкой между ними. Словно отравленный крем в слоях наполеона, эти звуки являют собой смесь рыка и визга живьем жаримого на электрическом стуле смертника. Звуки перемежаются безумным, гиеновым хохотом. Пожалуй, так должен смеяться Сатана на комедиях Чарли Чаплина.
Мы поворачиваем головы в ту сторону, откуда гремели взрывы. Далеко на западе в небе пылает зарево пожара. Потом в ворота со стороны улицы врезается человеческое тело.
ББ-ОМ-М!
Зловещий гонговый звук и треск ломающихся под плотью костей приводят нас в чувство. Мы отшатываемся от вибрирующих ворот и отступаем вглубь двора.
Фонарь над тамбуром заливает нас тусклым желтым светом.
-- Максим, что происходит?! -- из дверей тамбура на меня смотрит перекошенное лицо брата.
Я слышу, как в глубине дома вопит благим матом бабушка.
-- Пацаны, в дом! -- командует Михась. -- Быстрее! Быстрее!
Мы вваливаемся в тамбур, и Женя закрывает за нами дверь. Не разуваясь, ломимся на кухню. Бабушка уже здесь. В белой ночнушке, доходящей до колен, она напоминает карлика в шутовском наряде Пьеро.
-- Максим! Максим! -- повторяет она снова и снова. Кажется, это все, что она может сказать. Глаза лезут из орбит, лишенная вставных зубов челюсть жует губы. -- Максим!
Она совершенно не понимает, что происходит. Возможно, решила, что мы ввязались в драку или, что начался Армагеддон. Признаться, в вопросе осведомленности я недалеко ушел от нее.
-- Ба, иди в комнату! -- кричит на нее Женя.
-- Максим! Максим!
-- Я сказал, иди в комнату! Быстро!
По щекам старухи катятся слезы. Женя почти силой выпихивает ее из кухни.
-- Юра! Юра! -- теперь она зовет моего отца. -- Я позвоню Юре! Я сейчас позвоню Юре!
-- Ба, все нормально! -- пытается угомонить ее Женя. -- Сейчас мы придем!
Из спальни доносится надрывный старушечий плачь. Сквозь всхлипы я слышу, как она повторяет: "Война... Война началась..."
Пока брат борется с бабушкой, мы пытаемся допросить Мишу. Но из этого мало что выходит. Мой друг в глубоком шоке. Впервые вижу его в таком состоянии... да что там, впервые вижу вообще кого-то в таком состоянии. И то, что доносят мои глаза до мозга, ужасает в не меньшей степени, чем то, что происходит сейчас на улице.
От моего внимания ускользает момент, когда Витос потрошит столовые ящики. Вижу его уже вооруженным -- в обеих руках поблескивают сталью длинные кухонные ножи.
Это выводит меня из ступора. Подбегаю к мойке и набираю стакан холодной воды. Первый залп летит в лицо Михасю. Второй -- в зеленую маску, в которую превратилось лицо Арта. Следуя моему примеру, Витос подсовывает голову под струю проточной воды.
Пацаны матерятся и фыркают, но я вижу, что вода пошла им на пользу. Не долго думая, плещу водой себе в лицо. Принимаю от Витоса нож с зазубренными краями и сразу передаю его Мише.
Какое-никакое, но оружие в руке придает тому силы, и он, наконец, обретает дар речи.
03:50
-- Пиздец! -- это первое слово, что мы слышим от него за последние десять минут, и первое матерное слово, что я слышу от него за последний... месяц? А то и того больше.
В своей речи Михась старается избегать мата, и то, что он снова вернулся к нему, странным образом подбадривает меня.
К кухне появляется Женя. Даже не взглянув на нас, подбрасывает под себя стул и, запрыгнув сверху, достает с шифоньера в дальнем углу кухни старое зазубренное мачете. Давным-давно мачете купил на птичьем рынке отец, чтобы рубить осоку -- он у нас заядлый рыбак. Сталь -- полное дерьмо, там и сям уже прихвачено ржавчиной, но лезвие заточено отлично, и уж точно не хуже затупленных о сотни хлебных буханок ножей.
При виде мачете в руках брата по кухне прокатывается полувздох-полусмешок.
Что-то снова бьется в ворота, и мы вздрагиваем. Бабушка в спальне принимается причитать.
-- Михась, объясни, блядь, что происходит! -- снова обращаюсь к Михасю.
Михась кладет мне руки на плечи, едва не выколов глаз ножом, который все еще сжимает в кулаке.
-- Макс, -- говорит он, стараясь сохранять в голосе твердость, и пристально глядя мне в глаза, -- пацаны, -- обводит взглядом остальных, -- я все расскажу, но только позже. Сейчас... -- его голос все-таки дает слабину, -- ... сейчас нам надо пережить ночь...
Звучит страшно. Я оглушен услышанным. На задворках сознания различаю, как Женя бесконечно тянет: "Что-о? Что-о?".
Потом беру себя в руки.
-- Хорошо. Понял. Объясни хотя бы, кого бояться.
Михась отходит на середину кухни, берет со стола еще один нож и вручает его Арту. Последний нож достается мне от Витоса. Теперь мы все при оружии. А впрочем, хорошо бы добраться до сарая и достать парочку топоров.
-- Всех, кто попытается прорваться в дом. Задерживаем их... задерживаем их любыми способами.
-- Задер'живаем! -- насмешливо вскрикивает Витос. -- Ебашим их на хуй!
В моей голове уже прокручивается план обороны. Дом имеет три слабых места. Первое -- спальня брата. Единственные два окна, выходящие на улицу, находятся именно там. На ночь их закрывают ставнями, но разъяренная толпа снимет их с петель, даже не потрудившись поискать щеколду. Второе -- собственно, сами ворота. Третье -- двор, в который незваные гости могут проникнуть через смежные участки. Заборы у нас из профнастила -- символические.
-- Так, -- говорю я, -- слушаем меня. Женя с Артом возьмут спальню. Михась, ты берешь ворота. Карауль и если что зови нас. Мы с Витосом возьмем остальной участок и будем неподалеку. Если двор удержать не получится, баррикадируемся в доме.
Цех, как убежище, я даже не рассматриваю. Гипсокартоновая коробка и хилая шпонированная дверь -- не самая лучшая защита.
Мои друзья кивают.
-- Убивайте всех, кто нападет на вас, -- напоследок говорю я.
Говорю серьезно. Я готов убивать. Сейчас я почти верю в это.
-- Убивать, -- эхом отзывается Арт. Его лицо -- камень, губы -- тонкая нитка. -- Да, убьем.