Переведя сначала дух, молодой человек отвечал:
— Нет еще… Но, может быть, скоро!..
Раздались два радостных восклицания:
— Говори! Говори! Дитя мое!..
— Успокойся, мама… Успех еще неверен, но на этот раз мы напали на след!
В нескольких словах Роберт рассказал происшествия этого вечера, начиная со встречи племянника Пибоди до посещения bar-room'а мистрис Кораль.
Действительно, они были уже там.
Как только маленький Джэк кончил свой рассказ, все отправились к Броклину. Придя к таверне, news-boy проскользнул в нее и направился в нижнюю залу. Роберт и сыщики, считая опасным возбуждать подозрение своим присутствием, остались ждать Джэка у дверей.
Маленький news-boy искал очень долго, старательно рассматривая все более или менее подозрительные личности. Но, увы, он не нашел тех, которых искал. К счастию, ребенок был очень умен, и его призвание быть сыщиком было действительное. Поэтому терпением и ловкостью он добился того, что узнал, кто такие были люди, виденные им утром.
К тому же эти люди имели наружность действительно заметную. У одного было бронзового цвета, серьезное и печальное лицо индейца. Другой принадлежал к многочисленному классу ирландских эмигрантов. Красное лицо, выпуклые глаза и сильное телосложение делали его фигуру заметной.
Джэк узнал, что эти люди приходили обыкновенно в таверну только утром, тогда их тут можно было найти наверно.
Получив эти драгоценные сведения, он поспешил передать их своему дяде, который дружески потрепал его по щеке, прошептав:
— Вот молодец, который пойдет далеко!..
После этого было условлено прийти в таверну утром.
Вот почему в этот вечер Роберт не был печален, как обыкновенно. Понятно, что его мать и сестра также разделяли его надежды. У них были самые веселые предчувствия.
Затем Роберт спросил о состоянии спасенной им Линды Лимарес. Молодая девушка только накануне сказала свое имя и свою историю. До сих пор она была еще слишком больна и слаба, чтобы кому-нибудь пришло в голову ее расспрашивать и она бы была в состоянии отвечать.
Наконец она рассказала де-Кервалям ужасные события своей жизни, уже известные читателям. Сначала Линда отказалась назвать себя. Несчастная боялась, что ее словам не поверят. Она боялась, чтобы в этом доме, так же, как и в доме ее дяди, не стали сомневаться в истине ее слов. Но доброта и ухаживанья, которыми ее окружали, возвратили ее доверие, и она рассказала все.
Молодая девушка поступила бы несправедливо как относительно людей, ухаживавших за нею, так и относительно своего собственного интереса, если бы умолчала о всем случившемся с нею.
Никогда самый невероятный рассказ не находил умов, более расположенных поверить ему. Для семейства де-Керваль, бывшего свидетелем событий не менее изумительных, рассказ Линды был вполне справедлив.
Но события, рассказанные Линдой, эти преступления, которых она была жертвой, имели ли они связь с мрачной ассоциацией «Людей золота»? Вот что важно было знать!
Линда могла сделаться могущественным орудием мщения за свое семейство, за свою честь и оказать большую помощь правосудию. Молодая девушка могла назвать только одно имя, имя своего дяди дона Педро Лимареса, этого негодяя, который, отказавшись признать ее, позорно выгнал ее из дома. Но вместе с ним был еще другой человек, не менее преступный, не менее жестокий, чем он.
Его имя?
Линда не знала его.
Со времени своего пребывания у де-Кервалей, больная и огорченная Линда ни разу не выходила из своей комнаты. Никто посторонний не видал ее. При том расположении духа, в котором находилось семейство де-Керваль, они не были в расположении сообщать кому то ни было о Линде.
Между тем нотариус Бруггиль продолжал ухаживать за Фернандой. Читатель знает, что он исполнял приказание начальника, но в то же время его сердце не могло остаться нечувствительным к красоте и достоинствам Фернанды. Он приходил аккуратно каждый вечер. Его принимали постоянно очень любезно, но с некоторого времени он заметил постоянное отсутствие Роберта и печаль госпожи де-Керваль и Фернанды. Трудно было скрыть от него это, но ему не было объяснено причины.
Опыт научил семейство де-Керваль быть осторожным и подозрительным. Читатель знает, что в причинах этому не было недостатка.
В тот вечер, когда Роберт принес домой известие об открытии маленького Джэка, открытии, поселившем надежду в их сердцах, Бруггиль явился по своему обыкновению. Он принес странную новость.
— Вы знаете лорда Фельбруга, не правда ли? — спросил он Роберта, который невольно вздрогнул.
— Да, я его знаю.
— А его отца вы имели случай видеть когда-нибудь?..
— Нет, я только слыхал о нем… Что же дальше?
— Он лишил себя жизни сегодня ночью.
— Лишил жизни?
— Да, его нашли повесившимся в спальне.
— Но почему же предполагают, что это самоубийство?
— Он оставил письмо.
— Странное самоубийство! — прошептал Роберт.
— Неправда ли?.. Но надо вам сказать, что он был не совсем в своем уме…
— Я не знал этого.
— О! Доказательства этого были уже давно… он был маниак… Он страдал манией доносов.
— Что вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, что он имел фантазию время от времени посылать доносы о невозможных и предполагаемых преступлениях… о существовании тайных обществ, известных ему одному и существовавших только в его расстроенном воображении… Вы видите, что он был действительно безумный.
Роберт слушал, стараясь угадать, не было ли это новое преступление новое дело таинственного общества?
— Но… эти доносы, — спросил он, — не имели ли они какого-нибудь основания?..
— Ни малейшего! Доказательством служит то, что еще накануне смерти он послал длинное донесение относительно существования того фантастического общества, над которым теперь все смеются… Вы знаете, о чем я говорю.
— Право, нет!
— Ну, мой милый Роберт, — сказал Бруггиль, рассмеявшись как бы для того, чтобы дать более силы своему неверию, — я говорю о знаменитом обществе «Людей золота»!.. Сознайтесь, что это забавно, не правда ли?
И почтенный нотариус снова предался своей веселости.
Услышав эти слова, слушатели нотариуса весьма понятно испытывали чувство, совершенно противуположное веселости Бруггиля. К счастью, они достаточно владели собой, чтобы не показать этого.
В эту минуту одна из дверей гостиной, которая была полуоткрыта, быстро затворилась, и госпожа де-Керваль услышала странный шум и сказала с беспокойством Роберту:
— Ты слышал?..
— Это ветер, — отвечал он. — Сейчас разразится гроза.
— Вы правы, — сказал Бруггиль, подходя к окну, — мне надо торопиться домой… Позвольте мне проститься с вами.
XXV.
Индеец Мирко
Бруггиль ушел.
Госпожа де-Керваль хотела уйти к себе в комнату и направилась к той двери, которая заперлась сама собою. Она хотела открыть ее. Неожиданное сопротивление вырвало у нее восклицание изумления.
Фернанда и Роберт подбежали к ней.
— Что такое? — вместе спросили они.
— Посмотрите… Я не могу открыть эту дверь… а между тем она не заперта… Можно подумать, что ее держит кто-нибудь… это странно!..
Роберт толкнул дверь и отворил ее до половины.
Тогда все увидели, что на полу лежало неподвижное тело.
С предосторожностями Роберт прошел в узкое отверстие.
Он взял на руки лежавшую и перенес ее в гостиную. Это была Линда Лимарес. Она пришла в себя, открыла глаза и пристально поглядела на окружающих. Лицо ее приняло выражение глубокого огорчения.
— Он ушел? — вскричала она.
— Про кого вы говорите, дитя мое? — кротко спросила госпожа де-Керваль.
— Про человека, который был здесь… сейчас!..
— Мистер Бруггиль? — сказал Роберт.
— А! Его зовут Бруггиль!.. прошептала Линда.
— И вы его знаете?.. Вы хорошо знаете его?..