Вскоре не осталось никого, кроме все еще лежавшей на полу Фанни. От времени до времени она бралась за стакан мятной водки, поставленный около нее кабатчицей, и подносила его к губам.
— Я люблю Боба! — повторяла она бессознательно, устремив глаза на потолок таверны.
XI.
Безумная
В страшном волнении выбежал Роберт де-Керваль из дома адвоката.
Вернувшись домой, он несколько успокоился и начал перебирать в уме происшествия прошедшего вечера и анализировать свои чувства.
Но отдаленность событий уменьшает их значение.
Сидя в своей комнате и размышляя, Роберт нечувствительно изменил то убеждение, с которым он вышел из дома адвоката.
Утро застало его в этих размышлениях. Стук экипажей, шаги ранних пешеходов, глухой шум пробуждавшегося города возвратили ему его обыкновенное присутствие духа. Идя поздороваться с матерью, он уже стыдился своего страха и не решился сообщить ей свои сомнения.
— Как ты изменился, мой милый! — сказала, обнимая его, госпожа де-Керваль. — Я надеюсь, что ты не болен?
— Нет, — отвечал Роберт, — не желая выдать настоявшую причину своего волнения, — я просто был вчера вечером у мистера Реджа и вернулся домой немного поздно.
— Ты напрасно стараешься меня разуверить! Я вполне уверена, что не это причиной твоей усталости и бледности. Ты слишком много работаешь. Ты не родился в Америке, и эта деятельная, лихорадочная жизнь, которую ты ведешь, убьет тебя, если ты не будешь отдыхать. Хочешь сделать мне удовольствие?
— Какое?
— Сегодня моя очередь идти в дом сумасшедших, так как я принадлежу, как ты знаешь, к числу дам-покровительниц этого заведения. Я хочу идти туда с Фернандой. Подари мне это утро и иди также с нами. Этот дом построен у городских ворот, в деревне, и эта прогулка принесет тебе пользу… Это решено, не правда ли?..
Хотя цель прогулки была далеко не привлекательна, однако Роберт принял приглашение, не желая огорчить мать.
Дом сумасшедших был обширное, хорошо расположенное здание почти веселого вида, построенное посреди большего тенистого парка. Правительство не дало ни одного доллара на его постройку. Это великолепное и полезное заведение было обязано своим существованием частной благотворительности.
Туда принимались только женщины, и уже многие из этих несчастных получили там исцеление своего больного разума.
Начальница заведения вышла навстречу де-Кервалям, и мать и сестра Роберта отправились за ней исполнять свои обязанности.
Роберт углубился в парк, в котором несколько тихих помешанных гуляли совершенно на свободе.
Желая избежать встречи с этими несчастными, он пошел по боковой аллее, которая, казалось, была пуста.
Но едва сделал он несколько шагов, как вдруг увидел за деревом неподвижно стоящую молодую девушку.
Роберт хотел было уже вернуться, но какое-то неодолимое любопытство, причину которого он не мог себе объяснить, заставило его подойти к помешанной.
Она, казалось, его не видела; это была молодая девушка пятнадцати или шестнадцати лет. Ее белокурые локоны развевались при малейшем дуновении ветра. Голубые глаза, оттененные длинными ресницами, были устремлены на какую-то невидимую точку в пространстве.
Но на этом очаровательном лице лежала печаль жестоких мучений.
Напрасно Роберт старался заговорить с ней: ничто не могло вывести ее из этой неподвижности и заставить отвести глаза от невидимого предмета, на который они были устремлены.
Роберт чувствовал, что его сердце наполняется до сих пор еще не испытанным чувством. Это чувство истекало из сострадания, но мало-помалу усиливалось и облагороживалось.
Роберт перестал жалеть несчастную.
Он решился ее вылечить и возвратить на это очаровательное лицо выражение счастья.
Его размышление были прерваны прибытием госпожи де-Керваль и Фернанды.
— Что с тобою, Роберт? — спросила Фернанда. — Ты неподвижен как статуя.
Вместо ответа Роберт жестом показал на несчастную девушку.
— Бедное дитя! — прошептала госпожа де-Керваль.
— О! Как она хороша! — вскричала Фернанда, подходя к молодой девушке и взяв ее за руку.
Тогда безумная вышла из своей задумчивости и, отдернув поспешно руку, отступила назад с выражением ужаса на лице.
Но Фернанда не потеряла надежды. Она так нежно взяла снова руку несчастной, что та более не сопротивлялась.
— Не бойтесь, моя милая, мы не хотим вам сделать зла, — сказала нежным голосом Фернанда, обращаясь к безумной. — Мы хотим только знать, не желаете ли вы чего-нибудь. Мы были бы очень счастливы быть вам чем-нибудь полезными.
Безумная с какой-то странной сосредоточенностью смотрела на Фернанду.
Когда та замолчала, она опустила голову, как бы размышляя; потом, не произнося ни одного слова, бросилась на шею Фернанде. Крупные слезы текли по ее щекам.
Свидетели этой сцены были тронуты.
— Надо узнать, — сказала наконец госпожа де-Керваль, — кто эта девушка. Я вижу ее в первый раз. Пойдемте спросить об этом у начальницы заведения.
Но когда они хотели уйти, безумная вцепилась в платье Фернанды и не хотела ее пускать. Фернанда дружески взяла ее под руку, и все четверо отправились к дому.
— Как, мисс Фернанда, — вскричала с удивлением, увидя их, начальница. — Вы добились от этой бедной дитяти такого доверия? Это просто чудо, уверяю вас! До сих пор никто не мог ни подойти к ней, ни заговорить без того, чтобы она тотчас не убежала. Теперь же она идет с вами добровольно! Это хороший признак!..
В самом деле безумная боязливо жалась к Фернанде и, казалось, взглядом умоляла ее о покровительстве.
— Можете вы сказать нам, — спросил Роберт, прерывая поток красноречия почтенной мисс Лау, начальницы дома умалишенных, — с какого времени здесь эта девушка и сообщить нам какие-нибудь сведения о ней и ее семействе…
— Она здесь едва только несколько дней. Я сейчас справлюсь с моими книгами и скажу вам точно время ее поступления. Что же касается до родных, то я их не знаю. Несмотря на все розыски, их еще не нашли.
— Кто же привел ее сюда? — спросила госпожа де-Керваль.
— Сострадательные люди, которые нашли ее у ворот города при самых необыкновенных обстоятельствах.
— Будьте так добры, расскажите нам эти обстоятельства, мисс Лау, — сказал Роберт, любопытство которого было чрезвычайно возбуждено.
— С удовольствием! Это несчастное дитя нашли лежащим без чувств на краю дороги; она была вся в крови. На плече у ней была рана, как говорит доктор, от огнестрельного оружия. К счастью, рана была легка и теперь уже совсем зажила. Кроме того, ее платье было разорвано. Когда она очнулась, тогда увидели, что она сошла с ума, и привели ее сюда. Мы не могли добиться от нее ни одного слова: кажется, она немая. Доктор начинал уже отчаиваться в ее излечении, когда вдруг он увидел ее идущею с вами. Он хочет с вами поговорить.
— Пойдемте же тотчас к нему, — вскричал Роберт, увлекая сестру и мать, удивленную этой поспешностью, в кабинет доктора.
— Мисс, — сказал, увидя их доктор, человек ученый и вместе с тем скромный, обращаясь к Фернанде, — выздоровление этой девушки не зависит более от меня, оно в вашей власти.
— Что же нам надо делать, сэр? — спросила Фернанда.
— Вам надо приходить сюда к ней каждый день и даже, если бы это было возможно, и совсем не оставлять ее одну. Она с вами подружилась. Вы имеете на нее влияние и можете ее спасти.
Фернанда взглянула на мать. Та тотчас поняла, о чем спрашивала ее дочь.
— Есть очень простое средство достигнуть этого, доктор, — сказала она. — Доверьте нам эту девушку.
Роберт и Фернанда взглядом поблагодарили мать. Доктор согласился на ее предложения, обещая, несмотря на это, все-таки лечить несчастную.
Безумная, казалось, поняла этот разговор, и ее лице оживилось радостью.
— Эта девушка поступила к нам 7-го мая, — сказала де-Кервалям начальница, справившись со своими книгами.