Она написала книгу об отце, о детстве и о том, откуда что пошло в ее жизни, в ее творчестве. Написанное плохо укладывается в рамки какого-либо жанра. В книге много воспоминаний — но это не мемуары. Разговор идет о сыгранных ролях — но это не опыт искусствоведения. Из прочитанного вырастает ясная философия жизни — но там нет и попытки философствовать. Картины быта в оккупированном Харькове написаны рукой писателя. Цепкая память актрисы сохранила звучания харьковских улиц, голоса людей оттуда, из теперь уже далекого детства.
«Студенты-филологи с таким чувством языковых переливов отправляются в диалектологические экспедиции — записывать говоры», — констатировал один из рецензентов этой книги.
Это не повесть, хотя образ отца, Марка Гавриловича Гурченко, — именно образ, созданный средствами художественными. Не исповедь, хотя редкий человек отважится так доверительно открыть читателям душу.
Более всего эта книга сродни актерской импровизации — так она свободна от любых литературных канонов, так легко, раскованно, так доверительно течет повествование и так ясно ощущается в нем сиюминутное настроение автора — состояние его растревоженной воспоминаниями души. Импровизация эта — не прихоть. Она, как исповедь, необходима — актрисе нужно заново пережить, проиграть и осмыслить собственную судьбу в сопряжении с судьбой своего народа. И своего времени. Со всем тем, что дорого и без чего немыслима жизнь.
С этого, впрочем, книга и началась — с шутливых устных рассказов о детстве и об отце. А точнее — с показов. Потому что, рассказывая, Гурченко способна проиграть десяток ролей за минуту. Ее просили рассказывать еще и еще. А потом умный человек спросил: почему бы не написать обо всем этом? Ведь это же готовая книга!
И появилась книга — как признавалась позже Гурченко, совершенно для нее неожиданно. До сих пор написать письмо было проблемой. А тут книжка целая свершилась в рекордный даже для профессионального литератора срок.
Гурченко сыграла свою книгу эпизод за эпизодом, воспоминание за воспоминанием, фразу за фразой. Все проиграла подряд — так ей привычней. А потом, с поразительной точностью в деталях, со снайперским чувством языка, вдруг ставшего гибким и послушным, перенесла все на бумагу.
Написав книгу «Мое взрослое детство», Гурченко дала искусству очень редкую возможность вглядеться в самою себя, проследить неуловимое таинство актерского творчества от самых его истоков.
Она позволила ощутить актерскую и человеческую судьбу как целое, где никакая малость не пропадает впустую и все взаимосвязано. «Разнохарактерный дивертисмент» множества ее ролей предстал как единство. Из отдельных фигур вдруг сложилось полотно.
Нужно было просто отодвинуться от частностей, увидеть их вместе, с дистанции времени, а также сквозь призму времени. Именно время их и скрепило и объединило. И создало — картину. То, что должны были сделать критики, сделала сама актриса. Она написала о себе и своих ролях так, что стали видны крепи времени.
Тем, кто хочет узнать о Гурченко-человеке, о ее детстве, родителях, характере, пристрастиях и антипатиях, о ее кредо в жизни и в искусстве, — мне придется рекомендовать все ту же ее книгу «Мое взрослое детство». Там все это есть. И тоже, думаю, лучше не скажешь. Даже соревноваться не стоит.
Что остается на долю критика?
Гурченко изложила свою версию собственной жизни и ролей, сыгранных за многие годы. Она более чем кто бы то ни было имеет право на доверие: она знает все «изнутри». Она все пережила. Сказанное в книге — итог передуманного за годы, успехов и неудач, неожиданной славы и забвения, а потом славы, заново отвоеванной, рукотворной, настоящей и прочной, но теперь уже не радостной, а скорее, горькой.
Все могло бы быть раньше. И ролей могло быть больше. И многие роли упущены навсегда.
Горечь эта окрашивает все повествование, даже самые светлые и счастливые его страницы. Гурченко не признает нытья, школа ее жизни — это и уроки умения владеть собой. Нытья нет и в книге. Но краска эта, неистребимая, горькая, там есть. Неожиданная, надо сознаться, краска. Ведь автор, напомним, не какая-нибудь неудачница в искусстве. Одна из самых ярких и плодотворных актерских судеб перед нами.
И все же…
Вот большой талант даровал человеку право на уникальную, счастливую эту профессию, вынес пред очи миллионов, дал славу, людскую любовь дал и чувство, что ты нужен, что тебя ждут. В каждом мускуле играет жизнь, и струны твои ждут, чтобы зазвучать, и голос тебе послушен, все идеально настроено. Дайте точку опоры — дайте роль. И вдруг затягивается ожидание. Нет, думаешь, не может того быть, ведь так много хочется сделать и так много можешь сделать …