Свадьба состоялась в хрущевке, у нас дома. Гостей было немного. Конечно же, не обошлось без конфликтов. Мама сцепилась с Таниным папой… и мы с Таней ушли ночевать к соседям (хорошая первая брачная ночь). Сначала мы пожили в Люблино с родителями в хрущевке. Спали на полу. Папа, идя в ванную, перешагивал через нас и долго умывался, принимал душ и, распевая какую-нибудь модную песенку, с удовольствием вытирался. В это время мы, мечтая попасть в туалет (в хрущевках были совмещенные санузлы), согнувшись и держась за животы, ждали последнего куплета папиной песни. Потом, опять перешагнув через нас, папа шел в кухню завтракать, где, звеня посудой, накрывал на стол. Потом вставала мама. И все повторялось. Через два месяца мы переехали в квартиру к Тане, у которой была однокомнатная квартира с большой кладовкой, где мы спали. Еще была глухая бабушка и кот, который, прячась за приоткрытой дверью, когтями рвал нам, чужакам, ноги. Через месяц мы сняли квартиру и переехали в Кузьминки. Я опять стал много ездить по гастролям, а Таня училась. Отношения стали затухать. Таня начала чаще уезжать к своим родителям, я – к своим.
Глава вторая Знакомство
7
В тот период меня перевели в большой эстрадный оркестр под управлением Александра Горбатых, концертмейстером ритмгруппы. И тут в СССР приезжает испанский певец Рафаэль. Аккомпанировать Рафаэлю будет наш оркестр! Представляете! А я испанский знаю! С ним приезжают дирижер, гитарист и ударник. Все они испанцы! В то время у СССР еще не было дипломатических отношений с Испанией, у них правил Франко. Нас предупредили, чтобы лишнего не болтать, дружбу не заводить, подарки не принимать и не дарить.
Ладно. Не будем. Но как же испанский? Хочется поговорить. Мы подружились с испанскими музыкантами. Поехали гастролями по нашей необъятной стране на 42 дня. Все прошло триумфально! Вернулись в Москву. Рафаэль улетел в Испанию. У меня осталось очень хорошее впечатление об испанских музыкантах. Я даже какое-то время переписывался с барабанщиком Кинито. Во время гастролей у нас был такой случай. Выступали мы в Ленинграде, и вдруг срочно отзывают нашего переводчика! Что-то случилось, а что – я так и не узнал ни тогда, ни потом. Бежит ко мне директор оркестра.
– Костя, выручай!
Да, выручай-то выручай, но я не до такой степени знал испанский, чтобы переводить самому Рафаэлю. С музыкантами общался, но самому Рафаэлю… Я занервничал. Оказалось, что это была пара бытовых вопросов, пожеланий перед концертом. И я справился. Ура! Прошел еще один день без переводчика. На третий день он появился, поблагодарил меня. Но я вдруг почувствовал какое-то охлаждение ко мне со стороны оркестра. Ребята стали избегать общения, перестали просить перевести при разговоре с испанскими музыкантами… Я ничего не понимал. Спустя какое-то время, когда мы были в Ташкенте, один из музыкантов, махнув после концерта рюмочку, на мой вопрос, что же случилось, тихо прошептал: «Все уверены, что ты стукач!» И тут я понял ход их мыслей: только пришел в оркестр, почему-то знает испанский, а потом вызвали переводчика – значит, я настучал. Все понятно. Ну, а когда понятно, становится все легко и просто. Тогда я всем объяснил, что никакой я не стукач. И отношения сразу вернулись на прежний уровень. Гастроли прошли триумфально, мы благополучно вернулись в Москву.
В оркестре в то время шла подготовка к постановке опереточной программы. Должен сказать, что коллектив без энтузиазма встретил этот проект, потому что в качестве звезды программы была назначена жена художественного руководителя оркестра. Мы параллельно готовились к грандиозной программе «Товарищ кино». Это было очень интересно. И тут я вступаю в новое измерение. Меня как музыкального руководителя оркестра направляют в Театр киноактера репетировать с нашими звездами советского кино, такими как Людмила Гурченко, Зинаида Кириенко, Наталья Фатеева, Нонна Мордюкова, Людмила Хитяева, Олег Анофриев, композиторы Оскар Фельцман, Марк Фрадкин, Леонид Афанасьев и много еще советских актеров. Я рассматривал репертуар, репетировал, потом делал аранжировку. Часто оставался и репетировал с актерами. Однажды, на генеральной репетиции во Дворце спорта «Лужники», ко мне подошла Людмила Гурченко, сказала, что ей очень понравилась моя аранжировка, и похвалила меня за игру на рояле. Я был на седьмом небе от счастья. На другую репетицию я «в ответ» принес ей катушки с рок-оперой «Иисус Христос – суперзвезда», через день она мне дала катушки своего любимого пианиста Билла Эванса, а в день премьеры я ей подарил пластинку моей любимой группы Blood Sweat & Tears. Ждал ее перед концертом, чтобы вручить и похвастаться этим диском. Но Люся подошла ко мне и, не замечая ни диска, ни моего восторженного лица, тихо сказала: «У меня умер папа». Это было 22 июля 1973 года. (Папа умер 17 июня.)