Я надел пиджак и подошел к окну. Ангел, воздев оплывшие культи, парил над плоским пейзажем. Я подмигнул ему.
— Посмотрим, — сказал я ему. — Посмотрим.
Я вышел, и трамвай, колотясь по неровным рельсам, помчал меня мимо раскаленных домов. Врезаясь на перекрестках в раздающуюся толпу, тыкаясь в улицы и переулки, мы проносились в облаках плотского духа, ярости и зловония, — я знал, что ничто не остановит меня. Наконец, совершив по площади круг почета, мы остановились. Я взглянул на двойные двери — и они с лязгом разошлись передо мной. Раздавая направо и налево удары локтями, я пробился в тесной толпе.
Это была просто удача, случайное попадание. Конечно, я знал, где искать, но мало было шансов сразу найти человека, которому известна причина. Он говорил, что свидетелей не похищают, что их убивают, но он говорил и о похищениях тоже — кого же тогда похищают? Наркоман ждал меня на лестнице, и я был готов к разговору.
Здесь, в тупике шла обычная для этого времени жизнь. Небольшие группки, по три, по четыре человека, иногда и девицы, топтались в разных местах, курили, сплевывали на мостовую, взрывались иногда среди негромкой речи хриплой матерной тирадой, чего-то ждали. Несколько одиночек маячили в подворотнях, поглядывали на часы, прикуривали и быстро стреляли глазами по переулку, нет ли где опасности или поживы, отступали назад, в глубину. Подростки с шальными глазами проходя задевали друг друга или девицу, вместе шли в подворотню, о чем-то сговаривались в подъездах. Там же на грязные ладони высыпали табак, спешно ковыряли ладонь выпотрошенной гильзой папиросы. Слонялись.
Я постоял здесь немного, угостил сигаретой подошедшего ко мне человека, просто прохожего, потом заглянул в проходной двор, в садик — ничего необычного. Вошел в угловой, рядом с аркой, подъезд.
Внизу, на площадке было грязно, наплевано и набросано окурков. Я подошел к лифту, но кабина была где-то наверху, и я не стал ее вызывать. Я подумал, что, может быть, увижу кого-нибудь на одной из площадок. На площадке третьего этажа стоял сладковатый, маслянистый запах, но здесь не было людей. Никто не встретился мне и выше и никто не поднимался за мной. Я нашел его на шестом этаже. Он сидел на подоконнике, привалясь спиной к оконной раме, и хватило одного взгляда, чтобы понять, что он мертв. На кафельном полу, рядом с его ногой, обутой в заскорузлый ботинок, тускло блестели осколки разбитого шприца. Его белые глаза были широко раскрыты и смотрели с таким ужасом, как будто он видел перед собой убийцу.
Я резко обернулся — и едва успел отбить. Ребро ладони врезалось в упругую мышцу. С широким шагом вперед я правым кулаком точно ударил в невидимую челюсть. Напряженное тело, взметнувшись отлетело назад, и с коротким звоном что-то упало на кафельный пол. Внезапно распахнулась дверь, и девушка, шагнув вперед, всплеснула руками и, слабо вскрикнув, упала. Перепрыгнув через нее, я бросился вперед — поздно. Мелькнул свет — кабина лифта с грохотом провалилась вниз, прогудела. Внизу лязгнула дверь, прозвучали быстрые шаги, и все стихло. Я плюнул на сетку и в сердцах ударил по ней кулаком, и это было все, что я мог сделать.
Я вернулся к девушке. Она лежала на спине все еще в глубоком обмороке. Светлые волосы рассыпались по грязному кафелю, руки раскинуты, и темные ресницы не дрожат на побледневшем лице. Рядом с ней валялся раскрытый пружинный нож, бандитская штучка с кнопкой на рукоятке. Я поднял его и, закрыв, положил в карман, и когда я выпрямлялся, мне показалось, что девушка улыбнулась. Эта улыбка чуть заметна: такая бывает в тот момент, когда она сходит с лица. Конечно, мне это только показалось, но я запомнил ее.
Я взял девушку на руки — нет, очевидно, она была без сознания, так она была тяжела — и вошел с ней в коридор. По его левой стене было три двери. Я прошел в конец коридора и толкнул третью дверь. Не знаю, почему именно эту, но она открылась, и я с моей ношей вошел. Я положил девушку на диван. Нужно было привести ее в чувство. Я вышел в коридор и налево, на кухню. Посмотрев на полке, я взял чистый стакан и перед тем, как налить, хорошенько спустил воду из крана, чтоб была похолодней. Вернувшись в комнату, я брызнул в лицо девушке немного воды. Она вздохнула и открыла глаза. Увидев меня, она секунду недоумевала, потом, видимо, вспомнив, испуганно спросила:
— Что там?.. Что это было?
— Все в порядке, — сказал я. — Его нет.
— Он напал на вас... с ножом? — она схватила меня за руку.