— Тогда зачем ему на вас нападать? — сказал следователь. — Не вижу логики.
Я сказал, что тоже не вижу, но выводы, в конце концов, делать ему. Я бы вообще не рассказывал следователю о нападении, если бы не был уверен, что он узнает об этом от блондинки.
Некоторое время следователь обдумывал мой рассказ. Потом он попросил пригласить к нему девушку.
Я открыл дверь и ступил на деревянную ступеньку крутой слабо освещенной лестницы, поднимавшейся двумя встречными пролетами в мансарду или на чердак. По левую руку она была ограждена шаткими перилами на точеных балясинах, но в них не было необходимости — здесь некуда было упасть. Поднявшись по лестнице, я оказался в небольшой, метров двенадцать, квадратной комнате, обшитой темными панелями высотой примерно до пояса, а выше состоящую из четырех довольно высоких окон. Посреди комнаты стоял неизвестно как попавший сюда массивный дубовый стол, на нем почти во всю его величину лежала старая географическая карта, на карте несколько книг. Темный, почти лишенный объема силуэт четко рисовался на фоне городского пейзажа, но отсюда не было видно моего ангела. «Посмотрим, — сказал я блондиночке, — посмотрим».
— Они ушли? — спросила девушка, повернувшись ко мне от окна.
Я обошел стол, взял ее за руку. Она была холодной.
— Он хочет поговорить с вами, — сказал я. — Подожду вас здесь.
Ее глаза беспокойно обежали комнату и остановились на столе. Потом она подняла их на меня.
— Идите, — сказал я. — Чем скорей это кончится, тем лучше.
Она шагнула на лестницу, уже погруженная по пояс, она обернулась.
— Идите, — повторил я.
Она медленно погрузилась совсем.
— Падали ангелы, — сказал я про себя.
Я оперся руками о стол и стал смотреть на покрывавшую его географическую карту, пока черные буквы, проходящие с большим интервалом через ее пространство не внедрились в меня непонятным словом РОССИЯ.
«Красивое слово, — подумал я, — но странно видеть его на географической карте. Ведь карта — это серьезный документ, а Россия... Эта страна официально никогда не имела такого названия — оно не выражает ее державной сути. СССР, а прежде писали Российская Империя, но Россия... Это слишком нежное слово для государства. В нем что-то изначально ностальгическое — мечта. Специально для этой девушки. Как вот этот томик Грина в серой обложке: наверное, «Алые Паруса». Ну ка, загадаем на них. Я раскрыл светло-серую книжку там, где раскрылось, и с ярко-желтого фона прыгнули черные буквы: SECRET.
Я наклонил голову. Там было написано:
На ярком конверте лучезарной улыбкой сияла Ассоль.
В душных сумерках я плыл над крышами города, в этой комнате, как в штурманской рубке, склонившись над картой никогда не существовавшей страны, над сухопутной картой, где не было розы ветров, ни ветерка, Ассоль, Александр Грин — странное смешение стилей.
Я оглянулся. В этой комнате никого не было. Я взял в руки конверт. В этом конверте что-то было, но, кажется, не чулки. Я сунул пальцы в конверт, почувствовал гладкую бумагу, но внизу уже открылась дверь, и по деревянным ступенькам заскрипели шаги. Так, наверное, Ассоль поднималась по трапу «Секрета». Я вложил конверт в книжку.
Голова девушки показалась из трюма. Темные глаза из глубоких в сумраке впадин таинственно посмотрели на меня, а бледные губы зашевелились.
Мы спустились и следователь сказал мне, что я поеду с ним. Я пожал плечами, пошел рядом, но чуть впереди него по коридору. Девушка, забежав, остановила меня, заглянула в глаза. Она в самом деле дрожала и когда просила меня вернуться как можно скорее, называла меня на Ты. Я, засмеявшись, сказал, что, может быть, лет через десять. Следователь холодно посмотрел на меня и сказал, что на моем месте он бы не стал так шутить. Блондиночка, тонкими руками обхватив мою шею, прижалась и крепко поцеловала меня в губы.
Мы вышли. На площадке все так же сидел остывающий труп, но мне показалось, что ужаса больше нет в его глазах — только разочарование и укор. Я покачал головой.
Следователь спросил меня, где лежал шприц, и я показал. Потом он спросил, не встречал ли я покойного раньше. Я сказал, что видел его, кажется один раз, что это, по-моему, один из местных наркоманов. Я попросил его увести меня отсюда поскорее. Следователь усмехнулся, я усмехнулся в ответ, но в наших улыбках не было никакого подтекста.
Мы спустились. Бледно-серая «волга» следователя стояла у подъезда, и я подумал, что он неплохо живет. Мы устроились на заднем сидении: сначала один крепыш, потом я, а за мной еще один крепыш. Следователь сел рядом с шофером. Машина тронулась — и окрестная публика с любопытством и страхом расступилась перед нами.