Доктор молчал.
— Ладно, не надо — я сам скажу, — сказал я. — Вы жадны, но не скупы и могли бы просто покупать у художников картины. За деньги. Однако вы хотели купить их как можно больше, а за это вам пришлось бы выплатить суммы, которые могли привлечь внимание. Ваша должность и докторская степень все же не могли оправдать такие траты. Зачем вам лишние разговоры? И вы придумали простой, но эффективный способ, тот самый — сажать их на цепь. Вы рассудили так: все, что будет написано в этих стенах, автоматически поступит в распоряжение института. Как экспонат или как иллюстрация к истории болезни, и ваша маленькая, но хорошо подобранная коллекция будет официально считаться музеем творчества душевнобольных. Не для вас, конечно, а для всех прочих, для таких, как я, например. И пусть художник потом доказывает, что он не был болен. Был болен. Кто опровергнет ваш диагноз? Ведь вы и у Леонардо да Винчи найдете шизофрению, если вам понадобится. Тем более, что и не исключено. А здесь... Тетерин, Вишняков, Торопов... Авангард: вообще что-то сомнительное в глазах «культурных» чиновников.
Доктор усмехнулся.
— Ну, хорошо, допустим, — сказал доктор. — Присвоить можно, а как же все-таки заставить художника написать картину? Ведь это не табакерка — она требует воображения, вдохновения, это уже творческая работа.
— Можно обмануть художника, — сказал я. — Именно так вы и поступили с Тетериным в первый раз. Он пришел к вам лечиться от наркомании, а вы, видимо, предоставили ему отдельную палату и возможность работать и в самом деле помогли ему на первых порах, но дальше после большого и неожиданного успеха... А может быть, он действительно был, скорее, обязан своей сильной воле, воле художника... Вот тогда он решил, что ему больше незачем обращаться за помощью к вам — он и так отблагодарил вас сверх меры. Чтобы вернуть его, вам пришлось снова объявить его наркоманом. Подбросить наркотики — что проще? Выбор небольшой: или ложись снова в вашу психушку, или... Теперь мне понятна реакция Инны. Однако Тетерин это человек, который ни в каких условиях не сможет не писать. Он будет писать даже на цепи, даже если его работы станут тут же, при нем уничтожать — он и сейчас пишет.
С Вишняковым было сложней. Этого «аристократа» не заставишь работать на кого-то другого, и он не согласится на то, чтобы его работы выбрасывали на помойку. Он знает себе цену и требует признания. Сначала вы через его сестру пытались выманить его на ту же приманку, что и Тетерина.. Его сестра, подверженная общему заблуждению, решила, что он наркоман; я тоже сначала так думал — я только не мог понять, кому и зачем понадобилось бесплатно снабжать его наркотиками. Позже я вспомнил одну деталь: когда я был у него в мастерской, я видел там довольно много бутылок из-под гаванского рома, но тогда я не придал этому значения — мало ли? К человеку могут ходить гости, такие же художники — они обычно воздержанием не отличаются, — но потом подумал: почему не разные бутылки? Ром указывал на некоторое постоянство вкуса. Я знаю, что наркоманы не пьют, а Вишняков пил. Он, а не его гости. Вишняков не был наркоманом, он только баловался наркотиками. Когда я понял это, я подумал, что кто-то при помощи наркотиков пытается вовлечь его в какую-то авантюру, но это никак не становилось объяснением. Уже потом я понял, что это была провокация: кто-то хотел выдать его за наркомана. Его сестра поверила в это и хотела заставить его лечиться, но он-то знал, что он не наркоман. Тем не менее он стал подыгрывать. Почему? Потому что она назвала ваше имя, используя его как высший авторитет, а относительно этого имени он уже был предупрежден. Он решил вывести вас на чистую воду, и вы испугались: для вас уже не стояло вопроса о том, чтобы он писал — теперь вы хотели только упрятать его. Я думаю, он так и не пишет.
Все же вам приходилось проявлять изобретательность. Торопова нельзя было выдать за наркомана: он вел спокойный, размеренный образ жизни, работал и был известен на работе как трезвый, уравновешенный человек. Нужен был шок. Нужно было что-то такое, что убедило бы его сотрудников (а чтобы он писал, и его самого) в его внезапном помешательстве. Он должен бы увериться в том, что неверно воспринимает некоторые явления, и сам, добровольно отдаться в ваши заботливые руки. Для этого вы использовали ваше новейшее средство. Зная, что он работает оформителем, а также тему его последней работы, вы внушили ему, что снимки в порнографическом журнале как раз являются иллюстрациями этой темы, а потом закрепили внушенное вашей отравой. Он попросил в фотоцехе переснять для него это порно, да еще и пытался оформить заказ официально — не оплачивать же ему было производственные затраты из собственного кармана. Но тут пошел первый сбой: когда сотрудники стали объяснять ему, что именно происходит на вклеенных фотоснимках, он испугался. Он еще не понял, в чем дело, но понял, что с его психикой что-то не так. А тут еще вмешались посторонние силы: нашелся человек, который объяснил ему, что происходит. Мало того, из него выбили внушенную вами ошибку, вам не скажу, какими именно средствами. Когда вы поняли, что ваша затея провалилась, вы испугались: появился еще один свидетель, которого надо было убрать.