На следующий день можно было видеть, как чемпион неспешно путешествует в другой, не менее отдалённый от кафедры физподги коридор Академии, но с обязательным перемещением на один этаж. А вот по тому, куда перемещался чемпион – вверх или вниз, стороннему наблюдателю можно было определить кто сегодня отрабатывает: злостные прогульщики или случайные. Случайных обычно собирали для перемещения бронзового увальня вниз, а закоренелых и отпетых – для перемещения вверх. И хоть магия в этом мире творила чудеса, но законов физики никто не отменял, и значит тащить вверх по лестнице такую дуру было куда труднее, чем вниз, и значит, это удел самых конченных негодяев, то есть прогульщиков физподготовки. Ибо только самый и самый тяжёлый труд мог искупить их вину перед собственным организмом из-за пропуска занятий!
Командовал этим потаскунским парадом каждый раз разный преп из спортсменской кафедры, а иногда действо проходило без участия препа, и тогда легко можно было понять, что адепты эти не впервые отрабатывают пропущенную физподгу. Они бодро тащили бронзового великана, перешучиваясь, пыхтя и потея, вспоминая минувшие передвижения и связанные с ним приключения. Но, как правило, трёх-пяти тасканий становилось достаточно даже для самых отпетых прогульщиков.
Да, был же ещё скалодром! Основная цель его состояла в возможности тренироваться будущим скалолазам в цепкости и навыках подъема на, ясное дело, скалы. А не основная, вспомогательная, если можно так выразиться, цель лежала в плоскости отработки прогулов. В этом случае в задачу адепта входило с двумя кирпичами подмышкой безо всякой страховки взобраться на самый верх трёхметрового стенда, имитирующего скалу, туда, где имелась небольшая площадка, якобы требующая ремонта. Там кирпичи надо было сложить аккуратным штабелем, чтобы следующая смена прогульщиков могла их попарно перетащить вниз. Каждый срыв со стенда, как и каждый битый кирпич, увеличивали время отработки на одну ходку вверх.
Фантазия Филиноффа была безгранична, однако не это было причиной нелюбви к нему коллег-препов. Причина крылась в той самой суровой личности самого Филиноффа. Он был тихим спокойным человеком, ни единого раза не повысившим голоса в стенах Академии.
Возможно, вместе с магией у него ушло и что-то человеческое. Потому что когда он начинал говорить, будь то беседа с начальством, подчиненными, коллегами или адептами, речь его лилась тихим спокойным потоком шуршащего песка, от которого сводило скулы, до того это было противно и занудно. И таким тоном он докладывал, обсуждал, отчитывался о проделанной работе. Таким тоном он настаивал на своих принципах, требовал расширения полномочий спорта во вмузе. И все труднее ректору было противостоять тихому, но невероятно мощному напору спотсмена, знавшему до последней буквы не только Устав Академии, но и все нормативные акты Министерства образования и законодательство страны. И эти знания он использовал на заседаниях ректората так подробно, дотошно и длинно, что сам ректор побаивался, что вскоре и ему придется таскать бронзового чемпиона или кирпичи на скалодроме, проколовшись где-то на отступлении от буквы законов.
Особенно остро почувствовал ректор своё физическое несовершенство после того, как получил докладную, написанную завкафом физподготовки на завкафа физподготовки, опоздавшего на работу на десять минут. К докладной прилагалась объяснительная от завкафа физподготовки на имя завкафа физподготовки о причинах опоздания. Ректор, не однажды выходивший сухим из вод министерства образования и живым и невредимым – из различных передряг с восокопоставленными оппонентами, перед лицом такого минут десять сидел, закрыв лицо руками. И тряслись его плечи от смеха, что сомнительно, или от рыданий, что более вероятно, никто так и не узнал. Результат на лице был один – красные и мокрые глаза. Конечно, как сильный маг, он быстро убрал следы своей несдержанности с лица, но осадок-то остался!
После И уж вопрос прогульщиков, который Филинофф регулярно поднимал на заседании ректората, доставал всех до такой степени, что деканаты крутились как могли, уговаривая адептов не ссориться с кафедрой физподы. И если простые уговоры помогали плохо, то в особо выдающихся случаях администрация факультетов шла на нетривиальные меры. Так замдекана Пцыц И.К., например, практиковал спорить с группой самых отъявленных прогульщиков своего факультета на ящик пива, что они не смогут удержаться от прогулов по физподе в этом семестре, беря адептов на слабо. Конечно, метод имел успех. И на ректоратах хвалили повысивший посещаемость физподготовки факультет, и даже выписали небольшую премию декану, который по-братски разделил её со своим находчивым заместителем.