Санёк рыдал от восторга, когда увидел его.
— Братцы, подарите мне его в личное пользование! — просил он Федуловых, стуча себя в грудь кулаком. — Я его так выдрессирую! Он в два раза больше будет приносить нам доход.
— Угомонись, — потребовал Василий. — Нам с ним другие дела решить надо. Тащите его во вторую подвальную комнату.
Его бросили связанным на голый пол и вынули кляп изо рта.
— Запомни, вшивый мент, — грозно произнёс Василий, — что Людочка скажет, то ты и будешь делать! Понял?
Он набрал номер сестры и сообщил, что Милованов сейчас рядом с ним.
Егорова, разумеется, не знала, где рядом с братом находится Иван.
— Дай ему трубку, — попросила Людмила.
Брат приложил мобильный к уху Ивана.
— Ваня, я клянусь тебе, что после поездки в Германию, отпущу тебя на все четыре стороны. А сейчас не дури, иначе отец с братом разберут тебя на части и закопают их в разных местах. Им это ничего не стоит сделать. Ты же знаешь, что они работают в морге с трупами.
Он молчал.
— Не зли меня! Слышишь? — грозно крикнула она. — Я сейчас возьму в руки нашего сына и выброшусь с ним из окна. Пойми, я уже больше не могу жить с такой ногой! Помоги мне! Дай почувствовать себя нормальной женщиной!
— Делай, что хочешь, — обречённо произнёс Милованов. — Ты меня так достала своими угрозами, что мне уже самому хочется выбросить Дениску вместе с тобой из окна или с балкона. А помочь тебе, почувствовать себя женщиной, должен не я, а твой муж.
После этих слов Федулов младший замахнулся, чтобы ударить Ивана, но отец перехватил руку в воздухе.
— Не порть его физиономию, а то в самолёт не пустят. Лучше принеси из машины его папку. Посмотрим, что у него там есть.
Василий направился к «Ниве». Поднял с пола чёрную папку и, по пути к дому, расстегнул её.
— Смотри, батя, — спустился он в подвальную комнату, — а ментяра — то наш, похоже, собирался лететь с Людмилой! И российский, и загранпаспорт лежат у него в папке.
— Тогда, почему же ты, сынок, не захотел встретиться с моей дочерью, — уже ласково спросил Ивана Леонид Яковлевич. — Передумал что ли?
Иван не отвечал.
— Яковлевич, — взревел Пущин, дёрнувшись с места, — позволь я развяжу ему язык! Уж слишком много крови этот щенок мне попортил! Не бойся, внешности я ему не попорчу!
Он схватил Милованова за грудки…
— Ты, Сашка, не лезь! — оттолкнул его Людкин отец. — Мы сами с ним разберёмся.
Он снова повернулся к Ивану.
— Что ты, Иван, решил? — вновь с надеждой обратился к нему Леонид Яковлевич. — Говори, полетишь с Людмилой или нет?
— Милованов, молча отвернулся к стене.
— Ты к кому задницей повернулся? — снова бросился к нему Пущин.
Федулов старший снова отстранил Санька рукой в сторону.
— Пусть валяется здесь на голом полу, как собака. А, если он долго будет упрямиться, мы с ним расстанемся, — провёл он по своему горлу краем ладони.
Ивана закрыли на замок, и все поднялись на первый этаж.
— Яковлевич, — загорцевал на месте Пущин, — давай, сгоняем в ближайший посёлок за продуктами и выпивкой. Душа просит праздника. Посидим, пообщаемся.
— Поехали, — согласился тот.
Сгоняли, купили, что надо, и отправились в обратный путь. На выезде из соседнего посёлка, у обочины Федулов заметил лежащего человека. Остановил машину и подошёл к нему поближе. Это был молодой мужчина, по всем признакам бомж. Федулов посмотрел по сторонам.
— Загружаем его на заднее сидение. К утру проспится, и берите его с собой. Пусть трудится, зарабатывает для нас деньги.
Его привезли в загородный дом и положили в комнату к тем семи бомжам, что жили в другой подвальной комнате.
— Ну — ка, быстро сдвинулись и освободили место для новенького! — скомандовал Санёк, открывая дверь.
Мужчину бросили прямо на голый пол, даже не проведя ему санитарную обработку.
На следующий день рано утром Леонид Яковлевич с сыном уехали на работу. А вечером отец Федулов старший сам, без сына вернулся в дачный посёлок. Он не хотел оставлять там Ивана с Пущиным без своего присмотра и предпочитал хоть на часок навещать их. К тому же мысль, убедить или заставить Милованова лететь в Германию с Людмилой, не оставляла его.
— Ты, Лёнь, посмотри этого доходягу, которого вчера с Сашкой привезли, — обратился к брату Фёдор.
— А зачем мне на него смотреть?
— Он, по-моему, в бессознательном состоянии пребывает. На похлопывания по щекам не реагирует. Глаза не открывает. На заработки мы его, естественно, сегодня повезти не смогли.