— Боги, — сказал Немо, — оценили меня ниже, чем Майка Арлинга, в котором нет ни капли горной крови, ни слова правды, ни унции благородства. Боги приготовили мне судьбу жертвенного быка. В их глазах я ничуть не лучше собаки, которую гонят палками в день Петуха, чтобы прикончить в канаве. Если какие-то боги и ценят нас выше собак, то это не наши старые боги. Это боги Вавилона, или боги гиперборейцев, или бог этого жреца, который упрекает тебя за убийство раба. Может быть, нам и правда стоит подыскать себе каких-нибудь других богов, Джим. Наши собственные ценят нас примерно как мы скотину. Или строптивых рабов.
— Мы сами ценим себя выше, — сказал Кросс. — Дэнни был безнадёжно испорченной вещью, а ты — мой друг, Джон. Ты — друг. Это ответ на твой вопрос.
Тирелл ждал, чтобы диктатор возразил, но тот молчал. У него то ли не осталось доброй воли, то ли сил, то ли он всё-таки удовлетворился ответом. Как?! — подумал Тирелл. Немо же всё понимает, так неужели он всё оставит как есть? Оставит в покое людоеда, потому что тот назвал его другом?! Священника охватило глубокое разочарование, в котором таился гнев.
— Его звали Дэнни Икс, — сказал он.
— Просто Дэнни, — поправил Кросс. — И всё. У рабов нет фамилий, даже таких идиотских.
— Есть, — ответил Тирелл. — Эту фамилию дал ему я, окрестив его именем Отца, Сына и Святого Духа. Творец всего сущего умер за Дэнни Икс на кресте, а ты поступил с ним, как с куском несвежего мяса.
— Он и был куском мяса, — сказал Кросс. — Это была глупая, злая и подлая плоть, которая принадлежала мне.
— Нет. Дэнни Икс принадлежал Христу. Он был куплен Христом за огромную, страшную цену. Ты не можешь себе и представить такой цены.
— Может, и не могу. Во всяком случае я от неё ни цента не видал. Не знаю, кому платил за Дэнни твой бог, но только не его владельцу. Ты уверен, что этот бог не мошенник?
— Он — Тот, Кто создал нас и создал мир. А когда мы изгадили и этот мир, и себя, Он оплатил ремонт Своей абсолютно бесценной жизнью. Рассуждая в ваших понятиях, все мы — собственность Иисуса Христа. Мало того, что Он нас сотворил — Он же и оплатил наши долги. Поэтому ваши рабы на самом деле все — Его. И вы сами тоже собственность Бога, с душой и телом и всей вашей жестокостью и гордыней.
— Это ты — собственность твоего бога, — ответил Кросс. — Ты и тебе подобные дураки. Я никому не продавал ни тела, ни души.
— Все мы когда-то кому-то себя продали, — сказал Колин Долинг. — Или подарили. Все мы кому-нибудь принадлежим.
— Говори за себя, — с презрением сказал Кросс.
— А я и говорю за себя, — Колин повысил голос. — И за себя, и за тебя, и за всех, кто в плену у властей и могуществ мира, видимых и невидимых, у силы или у любви или как ты, Джим, у жадности и предрассудков. Послушай, проповедник — ты нам желаешь добра или зла?
Я вам желаю уразуметь тот факт, что люди не вещи, подумал Тирелл и твёрдо сказал:
— Добра.
— И что же мы должны сделать, чтобы получить это твоё добро? Согласиться быть рабами твоего бога?
— Согласиться быть свободными, — сказал Тирелл. — У Христа нет рабов, только дети. Я пришёл сюда не для того, чтобы проповедовать Благую Весть, но раз уж Вы завели этот разговор, трибун, то я скажу, что свобода возможна. Она возможна с Христом. Каждая сотворённая Им душа безгранично свободна, и вы обретёте эту свободу, если признаете, что она есть и почему она есть. Если признаете её за всеми. За вас уплатил полную цену Тот, Кто хочет сделать свободными всех. Перестав считать других людей своей собственностью, вы сами сможете перестать быть рабами своих страстей, желаний и грехов.
— Зачем? — спросил Колин.
Тирелл открыл рот и снова закрыл. Вопрос сбил его с толку. Как можно вообще задать такой вопрос? Что значит «зачем»?
— Зачем нам становиться свободными, проповедник? — Глаза трибуна бешено сверкнули. — Я понимаю освобождение рабов — всё-таки рабство противоестественно — но освобождаться от наших собственных желаний и страстей? От нашей религии, от наших традиционных прав, от права распоряжаться собою как мы хотим и от своей же души? Зачем нам это надо?
Чтобы перестать мучить слабых, насиловать их и терзать, подумал Тирелл. Хотя бы просто ради этого.
— Чтобы стать чистыми, стать свободными от греха. И счастливыми. Чтобы не скармливать людей рыбам.
— Послушай, чужак: рыбы — это ерунда. Боль и смерть — просто ничто по сравнению с потерей, которую мы понесём, если проглотим твою наживку. Счастье человека не лежит в руках богов, которые жадны, жестоки и равнодушны и позволяют бить человека плетьми, травить его, как собаку, и скармливать рыбам. Счастье бывает, когда человек берёт свою душу и своё тело и вручает их человеку, которого любит! — В голосе Долинга звенели истерические нотки. — И он становится рабом любимого, рабом своей любви, он превращается в вещь своего господина, но в этом-то и есть настоящее счастье. Оно приходит, когда тебе отвечают любовью на любовь! Когда тебе доверяются, ласкают тебя и заботятся о тебе и прощают тебе то, что надо или простить, или убить человека. И тогда любящий тоже может простить всё, даже самую страшную боль. Любящий человек принадлежит любимому, но и любимый тоже ему принадлежит, они принадлежат друг другу и тогда они счастливы. Счастливы!