Самый смелый человек в мире, намного смелее, чем обычные индийские кули, не выдержит такого бесконечного ужаса. Весь район был охвачен паникой, и, вернувшись в лагерь, я не удивился, что в тот день (1 декабря) рабочие бросили работу и ждали меня, чтобы поговорить. Я отправился к ним. Они столпились у моей бомы и заявили, что больше никто и ничто не удержит их в Цаво. Они приехали из Индии, чтобы работать на правительство, а не для того, чтобы служить едой для львов или «дьяволов». Вскоре после предъявления этого ультиматума произошло массовое бегство. Несколько сотен рабочих, бросившись на рельсы перед локомотивом, остановили первый проходящий поезд. Затем, забравшись на вагон-платформу и побросав на неё свои вещи, они уехали из проклятого места.
После этого строительные работы были полностью остановлены. В течение трёх месяцев практически ничего не делалось, кроме строительства «противольвиных» хижин для тех рабочих, которые были достаточно смелы, чтобы остаться. Это было странное, забавное зрелище – убежища, взгромоздившиеся на вершине водонапорных башен, на крышах, на балках для моста. Некоторые копали ямы внутри своих палаток, в которые они прятались ночью, прикрываясь тяжёлыми брёвнами. На всех крупных деревьях в лагере висели кровати – так много, пока ветки выдерживали, а иногда ещё больше. Помню, как однажды ночью на лагерь напали львы, и множество людей забралось на одно отдельно стоящее дерево. Дерево с треском рухнуло вниз, бросив свой груз из вопящих кули рядом с львами. К счастью, львы уже добыли себе жертву, и они были слишком заняты её пожиранием, чтобы обращать внимание на кого-то другого.
Глава VII
Чудесное спасение окружного офицера
Сразу после бегства рабочих я написал окружному офицеру мистеру Уайтхеду и попросил его приехать, взяв с собой своих аскари (солдат-туземцев), и помочь мне в кампании против львов. Он ответил на приглашение согласием и обещал быть к ужину 2 декабря, то есть на следующий день после исхода. Его поезд должен был прибыть в Цаво в шесть вечера. Я послал своего боя на станцию встретить его и помочь принести багаж в лагерь. Но очень скоро бой, трясясь от ужаса, примчался обратно и сообщил, что на станции нет никаких признаков поезда или сотрудников станции, а на платформе стоит огромный лев. Я не слишком поверил рассказу. К этому времени кули, и без того не отличавшиеся храбростью, пребывали в таком страхе, что, заметив следы гиены, бабуина, даже собаки, видели в них следы льва. Но на следующий день я обнаружил, что рассказ был правдой. Начальник станции и сигналист были вынуждены спрятаться от одного из людоедов в станционном здании.
Я немного подождал мистера Уайтхеда, но он не появлялся. Я решил, что он отложил свой приезд на другой день, и ужинал, как обычно, отшельником. Во время еды я услышал два выстрела, но не придал им значения, поскольку ружейные выстрелы часто раздавались в окрестностях лагеря. Позднее вечером я пошёл караулить наших неуловимых врагов и занял позицию в срубе из шпал, который я построил на большой балке. Она лежала возле того лагеря, который, как я считал, подвергнется нападению. Вскоре после того, как я занял свой пост, я с удивлением услышал в семидесяти ярдах от сруба рычание и мурлыканье людоедов и хруст костей. Я не мог понять, что они едят, поскольку не слышал суматохи в лагере. А по горькому опыту я знал, что о каждой трапезе зверей извещали вопли и рёв. Единственное решение, которое мне пришло в голову, это то, что их жертвой стал какой-нибудь ни о чём не подозревающий несчастный бродяга-туземец. После того, как мои глаза привыкли к темноте, я, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, прицелился и выстрелил. Но они только оттащили то, что пожирали, и спокойно отошли за небольшое возвышение, которое скрыло их от меня. Там они не спеша закончили трапезу.