Долгая зимняя ночь, показавшаяся нам нескончаемой, наконец миновала; на востоке занялся рассвет пасмурного дня. Пассажиры начали шевелиться и подавать признаки жизни; один за другим они сдвигали со лба нахлобученные шляпы, потягивались и выглядывали в окна на безотрадное зрелище. И действительно, безотраднее трудно было себе представить: кругом ни жилья, ни человеческого существа — одна безбрежная, белая пустыня и тучи снеговой пыли, вздымаемые вихрем.
Весь день мы бродили по вагонам, говорили мало, но думали много. Еще одна долгая, мучительная ночь и затем голод…
Еще раз занялась заря, еще миновал день, молчаливый, полный грусти, мучительного голода и безнадежных терзаний, — помощь не являлась и не могла явиться. Ночью тревожная дремота, заманчивые сновидения о пирах и вкусных кушаньях, а поутру пробуждение с болезненным нытьем пустого желудка…
Наступили четвертые сутки и миновали, затем пятые! Пять суток ужасного плена! Свирепый голод светился в глазах пассажиров. Предчувствовалось нечто ужасное; в душе у каждого из нас смутно шевелилась роковая мысль, но никто еще не смел высказать ее.
Миновал шестой день; седьмой застал нас в страшном состоянии: бледные, изможденные, с дико блуждающими глазами и печатью смерти на лицах. Всё кончено! Тайная мысль, созревавшая у каждого из нас, должна наконец вырваться наружу. Довольно переламывали мы природу: она должна вступить в свои права. Ричард Гастон из Миннесоты — высокий, бледный мужчина, с ввалившимися как у мертвеца глазами, поднялся с места. Все догадывались, что будет дальше и приготовились слушать — только дикость во взоре уступила место спокойной серьезности.
— Господа, долее невозможно откладывать. Пришла пора! Мы должны решить, кто из нас умрет, чтобы доставить пищу остальным!
Встал м-р Джон Уилльямс из Иллинойса и сказал:
— Господа, я подаю голос за преподобного Джэмса Сойера из Теннеси.
М-р Адамс из Индианы предложил м-ра Даниэля Слота из Нью-Йорка.
М-р Чарльз Лангдон указал на м-ра Самуэля Воуена из Сент-Луиса.
М-Р СЛОТ. Господа, я отклоняю от себя честь избрания в пользу м-ра Джона Ван-Ностранда из Нью-Джерси.
М-Р ГАСТОН. Если не встретится возражений, то желание джентльмена будет уважено.
Но так как м-р Ностранд энергично запротестовал, то отречение м-ра Слота было отвергнуто. Точно также были представлены отречения со стороны м-ров Сойера и Воуена и отвергнуты на тех же основаниях.
М-Р ВАСКОЛЬМ ИЗ ОГАЙО. Я предлагаю, чтобы палата приступила к выборам по баллотировке.
М-Р СОЙЕР. Господа, я серьезно протестую против подобной процедуры. По-моему, она неправильна и неудобна. Предлагаю избрать председателя митинга и товарищей ему на помощь, тогда мы можем дельно обсудить вопрос.
М-Р ВЕЛЛЬ ИЗ ОТАВЫ. Джентльмены, я протестую. Теперь не время соблюдать формальности и церемонии. Вот уже более семи суток, как мы сидим без всякой пищи. Каждая минута, потерянная на праздные рассуждения, усиливает наши страдания. Я вполне доволен сделанными назначениями и полагаю, все здесь присутствующие также довольны. Я желаю внести резолюцию…
М-Р НОСТРАНД. Джентльмены, я чужой между вами; я не добивался такого отличия и из чувства деликатности….
Тем не менее, проект о назначении комиссии был приведен в исполнение. Прения были быстро закончены, м-ра Гастона выбрали председателем, м-ра Блэка секретарем, м-ров Галькомба и Бальдвина членами.
Затем наступил получасовой перерыв. По звуку молотка митинг собрался снова и комитет предложил кандидатами для жертвоприношения: Джорджа Фергюссона из Кентукки, Люсьена Германна из Луизианы и Мессика из Колорадо.
М-р Роджерс из Миссури попросил слова.
— Г. Президент, начал он, я желал бы внести поправку на вышеупомянутую резолюцию, с тем, чтобы м-ра Германна заменить м-ром Луциусом Гаррисом из Сент-Луиса, человеком хорошо нам известным и всеми уважаемым. Разумеется, я далек от мысли набрасывать тень на почтенную личность и характер джентльмена из Луизианы, я сам уважаю и почитаю его наравне с другими. Но все могли заметить, что он потерял гораздо больше в весе тела за эту неделю, чем кто либо из нас, и никто не может отрицать факта, что комитет сделал оплошность или по нерадению, или же по другой какой важной причине, предлагая нам джентльмена столь изнуренного и отощалого…
ПРЕЗИДЕНТ. Прошу джентльмена из Миссури сесть на место. Президент не может дозволить оскорбления комитета. Какое решение примет палата насчет внесенной поправки?
М-Р ГОЛЛИДЭЙ ИЗ ВИРГИНИИ. Со своей стороны, я вношу другую поправку о замене м-ра Мессика другим кандидатом, м-ром Гарвеем из Орегона. Мне могут возразить, что лишения и суровая жизнь на окраинах сделали мясо м-ра Дэвиса несколько жестким. Но джентльмены, разве время теперь рассуждать о жесткости? разве время придираться к пустякам и спорить о мелочах? Нет, джентльмены; главное, что для нас желательно, это плотность, размеры, вес, а не талант, не гений, не образованность. Я настаиваю на своей поправке.