Голова болела, и не то что бы гудела. Всё-таки кто-то вломил ему по чердаку. Смахнул стекло.
— Это он, а не я! — ткнули разом друг на друга Сак с Маком.
— Ага… — заговорщицки взглянул Мих на парочку заговорщиков. И обнаружил щепки от штатива-треноги.
— Ну, ты и дал, Паштет! — озвучил Зуб, заметая за собой следы также содеянного преступления — и группового — над сокурсником.
— А кто мне вспорол…
— Не я, ты сам наткнулся на меня и мой «клык»!
— … майку, — чуть погодя докончил мысль озвученную вслух Мих.
— Ну, это нестрашно! — порадовался Зуб за друга.
— Конечно, вы только в следующий раз предупреждайте, чтобы я не стоял у вас на пути и…
— Так… о чём речь — кто виноват — и помощи просил!
— Понял! Спасибо! Больше в жизни не стану! Ни-ког-да…
Тушёнка аж заслушалась. Её никто не замечал. И она решила напомнить про себя.
— Ну, мне пора домой, ребятки! Сы-спасибо! Вы-ы-ручили! — заикнулась она к слову — и не только.
Ей требовалось сопровождение. И она опасалась: чудовище далеко не ушло и могло караулить за углом любого из трёх бараков.
Провожатых не нашлось. Но долго ли приказать, чем просить, а милостыни не собиралась. И подавать. Хотя самой без спасательного круга некуда деваться.
— Кому нужны оценки по практике — хорошие? — нашла тут же выход из тупиковой ситуации.
— Мне… — вызвался Беккер, вломившись в комнату, где и пяти человек было тесно, а когда там стало семеро — и вовсе перебор. Со стороны попахивало групповухой. И если кто из других сокурсников подглядит, поди, потом докажи, что ты тут ни причём — и Тушёнка орала не по той причине, которая всем будет очевидна с подачи очередного придурка. — Таки ставьте пять с плюсом!
И зачётка у Югы нашлась. Словно он прятал её в трусах как фотоснимок очередной красотки «Плейбоя».
— С пылу с жару… — отпустил очередную реплику Маковец. — И Кислого, он же Шавель, назад из бабской части верни! Заглянешь? И не как в прошлый раз, когда подглядывал…
— Ах вы… — взъерепенилась Тушёнка.
Секса и впрямь не хватало бабе. В чём и укорили Михея.
— Не понял!?..
— Помешал ты ей с тем уродом. Для неё может быть он самое оно — идеальный вариант!
— Сам мудак! — отреагировал Мих на заявление друга, показывая Зубу свои в два ряда.
— Всё — я спать… — отвалился Сак.
И мочевой пузырь его не беспокоил. Даже Паштет согласился с ним. Про Маковца и речи ни шло — его словно ветром сдуло.
— Я думаю… — выдал Мих.
— Есть чем? — усмехнулся Зуб.
— Ты чё, — вспомнил армейский юмор Паша. — Голова — кость! И по определению болеть не может!
— Зря скалитесь, пацаны! Тварюга далеко не ушла — вернётся…
— И чё терь нам гоняться за ней? Когда уже почти стало светло на дворе — утро! Того и гляди: педадоды погонят нас на «штрафные» работы с теодолитом… — напомнил Сак: первым в списке практических занятий значилось обустройство теодолитного хода, затем нивелирный и мензульная съёмка.
А что вы хотели — практика, и ещё раз практика — мать её. А сестра таланта. Это вам не отдых на природе. И опять же её, если вспомнить. А и не забыть. Всё то, что происходило не так давно, а и вчера с вечера. Поскольку урод, уродом, а появились иные.
Теперь уже голосили девки.
— Беккер — собака! Опять подглядывает — скотина такая! — не выдержала разом вся четвёрка, бросая реплики в адрес зашухарившегося по соседству Маковца.
— А чё сразу я — и здесь с вами! А не с Кислым! — затаил он на него обиду. Лучше бы с ним пошёл, да дурак — был им и, похоже, остался.
Раздались вопли с криками Беккера. Можно было решить: девки отомстили ему. Но опять же помня, с кем повстречались давеча сами, легко было предположить: его вместо Тушёнки и собиралось отыметь чудовище.
— Да и пёс с ним… — заявил Зуб. — Вы как хотите, пацаны, а я не ногой из барака!
— Сцыкло! — усмехнулся Сак.
— Кто — я? Не «стекло»!
— Стекло-стекло…
— У самого по коленам — я видел, как ты надул в трусы!
— Глохните… — рявкнул по-армейски Паштет.
Ещё бы добавил — «гинды» и подался их давить. Но кому следовало вломить — и не духам — а тем, кто сейчас взял Беккера за то, чего избежала Тушёнка.
— Мак, вставай — давай!
— А чё опять — и я! Крайнего нашли?
— Живёшь в одной комнате с ним!
— Не сам же — нам его с Кислым без спроса подселили!
— А вдруг и Кислого завалили… — озадачил Мих.
Башка не прошла, но деваться некуда — мужская солидарность… блин! Рука по обыкновению потянулась к топору, да выходить, особо не пришлось. Те, кто хозяйничал снаружи, сами постарались проникнуть в барак.