Триумф Карла де Валуа
В то время как два его брата, Филипп и Карл, были еще молоды и неопытны, Людовик с самого начала своего правления полагался на своего дядю, Карла де Валуа, одного из столпов французской монархии на протяжении многих лет[149]. Карл де Валуа, родившийся в 1270 году, был всего лишь четвертым сыном Филиппа III и Изабеллы Арагонской. В 1284 году он был посвящен в рыцари, после чего принимал участие во всех королевских военных кампаниях, начиная с Арагонского крестового похода в 1285 году. В 1297 году он командовал во Фландрской кампании; в 1301 году возглавил экспедицию в Италию, чтобы поддержать Карла Анжуйского в отвоевании Сицилии; в 1311 году возглавлял посольство, ответственное за переговоры с фламандцами. Карл владел графствами Валуа, Алансон и Перш в качестве апанажа. Важность этого земельного владения сделала его одним из самых могущественных принцев в период правления Филиппа IV. К 44 годам он уже упустил из рук две короны на которые претендовал. Во-первых, корону Арагона, которую он получил в 1284 году, но от которой отказался в 1290 году в силу своего брака с Маргаритой, дочерью Карла Анжуйского[150], союз, который позволил ему добавить к своим владениям графства Анжу и Мэн. В 1308 году он также потерпел неудачу выдвинув себя в качестве кандидата в императоры.
Во время правления своего брата Карл был членом королевского Совета, но он не одобрял присутствия легистов в этом учреждении, на которых охотно полагался Филипп IV. Авторитет Карла часто оспаривали Пьер Флот, Гийом де Ногаре, Ангерран де Мариньи или Пьер де Латильи, имевшие доступ к уху короля. Похоже, что Карл был этим очень недоволен и даже ненавидел этих людей, которых он презирал за их скромное происхождение и которые соперничали в Совете с принцами крови и знатными вассалами.
Приход к власти Людовика X ознаменовал возвращение благосклонности к Карлу. Новый король был очень близок к своему дяде, который сопровождал его во время первых военных кампаний. Карл, вероятно, воспользовался нерешительностью своего племянника, и в начале своего правления новый король, казалось, полностью подчинялся своему дяде, звание, ранг и опыт, которого, навязывали его в качестве ориентира. Согласно рассказам о последних минутах жизни Филиппа IV, он публично предложил своему преемнику прислушаться к советам своих дядей, Карла, а также Людовика д'Эврё[151]. Смена короля выявила борьбу за власть при дворе. Это привело к тому, что другие принцы потеряли свое влияние, например, графиня Артуа, крестная мать будущего Карла IV, которая ранее пользовалась большим влиянием.
Граф Валуа быстро взял дело в свои руки и начал с удаления из Совета королевских юристов, рыцарей и клерков. Под его главенством был создан новый королевский Совет, состоящий из двадцати четырех человек. Карл добавил в состав Совета Этьена де Морне, одного из своих преданных слуг, который впоследствии служил Людовику X в качестве канцлера Франции[152]. Таким образом, он восстановил должность, которая не использовалась с 1185 года и исполнялась хранителем печати. Через Морне Карл контролировал все действия правительства, поскольку канцлер отвечал за составление и рассылку королевских актов. Тринадцать человек, составлявших этот Совет, известны по состоянию на декабрь 1315 года: братья короля (Филипп, граф Пуатье, и Карл, граф Ла Марш), его дяди (Карл де Валуа и Людовик д'Эврё), принцы крови (Роберт д'Артуа, Людовик де Клермон и Иоанн (Жан) де Шароле, его брат). Кроме них в королевский Совет входил ряд феодалов (Роберт, граф Булони, Жан, граф Фореза и Амадей, граф Савойский), и, наконец, крупные сеньоры (Беро де Меркёр, Миль де Нуайе, Анри де Сюлли и Эрпен д'Эркери)[153]. Ядро Совета, которое король мог расширять по своему усмотрению, снова стало феодальным. Карл де Валуа активно занялся продвижением своих ставленников во все властные структуры королевства. Но не довольствуясь этим, он стал припоминать все свои старые обиды, обвиняя верных слуг умершего короля во всех бедах, которые обрушились на королевство.
Первой жертвой стал Пьер де Латильи. Епископ Шалона, хранитель печати с 1313 года и до назначения Этьена де Морне, вместе с Раулем де Прелем подозревался в участии в отравлении Филиппа Красивого. Обвинения в отравлении в то время звучали постоянно, так как из-за недостатка медицинских знаний яд считался причиной многих необъяснимых смертей. Так уже было во время правления Филиппа III, когда королеву Марию Брабантскую обвинили в том, что она отравила старшего сына короля от его первого брака. Между 1308 и 1311 годами состоялся суд над Гишаром, епископом Труа, которому инкриминировали смерть Бланки д'Артуа, матери королевы Жанны Наваррской, которая якобы была одновременно вызвана ядом и колдовством[154]. Внезапная и неожиданная смерть Филиппа Красивого как нельзя лучше подходило для таких предположений и отвечало интересам Карла де Валуа, так как обвинение в отравлении было грозным политическим оружием, поскольку в рамках расследования, которое было в полном разгаре, слухов было достаточно, чтобы начать судебное разбирательство против человека, подозреваемого в преступлении, и даже использовать их в качестве доказательств на суде. Подозреваемые неизбежно представавшие перед судом, рисковали быть осужденными за убийство и, прежде всего, подвергались серьезному урону для своих чести и достоинства. Их не только обвиняли в убийстве, но преступление, связанное с применением ядов, было особенно одиозным в глазах общественности и считалось оружием врагов христианства, неверных и приспешников Сатаны, коварным проступком, который противоречил средневековой этике "доброго убийства". Оно противоречило всем ценностям христианства: это было скрытое, ненасильственное и преднамеренное преступление в обществе, где убийство представлялось как результат эмоционального всплеска. Это было убийство, совершенное без кровопролития, без вызова, ссоры или мести, объяснявших его и поскольку оно было связано с едой или питьем, оно было нарушением правил приличия. Наконец, оно лишало жертву исповеди. Поэтому это был коварный и противоестественный акт, который приравнивался к государственной измене и вызывал настоящую паранойю, особенно среди средневековой элиты[155].
149
Sur ce personnage, cf. J. Petit, Charles de Valois (1270–1325), Paris, A. Picard, 1900.
150
Это произошло после Сицилийской вечерни, о которой говорилось выше. Папа Мартин IV, француз по происхождению и сторонник Карла Анжуйского, отлучил короля Педро III Арагонского от Церкви и конфисковал его королевство, до тех пор, пока тот не покорился. Затем он предложил королю Франции Филиппу III корону Арагона для одного из его сыновей с различными условиями (обладателем короны не мог быть наследник короля, исключался союз Арагона с королевствами Франции, Англии, Кастилии или Леона, и необходимо было выплачивать ежегодную дань Папе). После нескольких месяцев переговоров Карл де Валуа стал номинальным королем Арагона в марте 1284 года. Ему оставалось только завоевать свое новое королевство силой оружия. Карл был коронован в июне 1285 года вскоре после прибытия в Арагон, но кампания, закончившаяся смертью Филиппа III, была неудачной. Карл так и не стал править королевством, которое было ему обещано и от которого он отказался в 1290 году, хотя и не без сожаления. Впрочем он продолжал называть себя "королем Арагона" в течение нескольких лет после этого, а его окончательный отказ от короны Арагона был оформлен только 20 июня 1295 года (J. Petit, Charles de Valois, op. cit., p. 3–22).
151
C. Baudon de Mony, "La mort et les funérailles de Philippe le Bel…", op. cit., p. 7–8.
152
Fr. Guessard, "Étienne de Mornay, chancelier de France sous Louis Hutin", Bibliothèque de l'École des chartes, vol. 5, no 1 (1844), p. 373–396.
154
A. Provost, Domus diaboli. Un évêque en procès au temps de Philippe le Bel, Paris, Belin, 2010. Гишар был освобожден в 1313 году, после того как его обвинители признались в заговоре против него, но был назначен главой отдаленного епископства Дьяковар (Джяково) в Хорватии.