И еще одно важное событие, вне всякого сомнения, ускорило этот разрыв: 28 декабря 1446 года королева Мария Анжуйская произвела на свет второго сына, Карла. Отныне Карл VII, имея еще одного наследника, мог проявить больше твердости в отношении дофина.
2. Первое изгнание: Дофине (1447—1456)
7 января 1447 года Людовик был в Лионе; 15-го он вступил в Дофине. Его сопровождала многочисленная свита, и вступление в права владения, отмеченное с самого начала несколькими пышными церемониями и принесением клятвы в верности, говорило о желании властвовать здесь безраздельно, как никто прежде него. Первый дофин — Карл, сын Иоанна Доброго, — конечно, старался хорошо править своим уделом, соблюдать обычаи и вольности, создав в 1357 году штаты Дофине. Но он так тут и не поселился, помчавшись после поражения при Пуатье в Париж, противостоять мятежникам, оспаривавшим его права. Сыновья Карла VI — Карл (умерший в 1401 году), Людовик Гиеньский (умер в 1415 году) и Иоанн Туреньский (умер в 1417 году) считались дофинами только номинально. Сам Карл VII, младший из сыновей и дофин после смерти Иоанна, был, конечно, слишком занят — утверждал свои законные права на престол и отвоевывал часть королевства. Для всех этих принцев Дофине не представляло собой никакой ценности. Они не воспользовались своим уделом, чтобы завязать союзы с соседними странами, вступить в европейское сообщество и сохранять большую свободу действий по отношению к королевской власти.
Людовик явно желал поселиться в Дофине и обеспечить себе широкое поле деятельности. Он давно уже к этому готовился и, не докладываясь королю, пристально интересовался делами этого края, который считал чем-то вроде княжества, подчиняющегося единственно его власти. 3 августа 1440 года, всего через три недели после изъявления покорности королю, получив, наконец, дозволение непосредственно управлять Дофине, он отправил туда губернатором Габриэля де Берна, человека из своего близкого окружения. Сам он отныне беспрестанно посылал туда письма, послания, ордонансы, изданные порой далеко, в разгар военного похода: из Понтуаза в 1441 году, из Иль-Журдена в 1443 году и из Лангра в следующем. Он диктовал законы во всех областях и постоянно заявлял, что трудится ради общего блага, хочет навести порядок в делах, с которыми не справлялись чиновники, ранее назначавшиеся королем (например, Рауль де Гокур в 1428 году). В 1444 году он разрешил проводить в Монтелимаре ярмарку дважды в год и учредил соляной склад. Еще одну ярмарку устроили в Гапе. Жители, имевшие право избирать судейских, пользовались значительными налоговыми льготами. Налоги, взимаемые с евреев в Балансе, Бургуэне и на острове Кремье, были значительно сокращены, несмотря на противодействие городских собраний. В марте 1445 года Людовик, будучи в Нанси, поручил Равону Датчанину, товарищу Жака Кёра в Бурже, и Жану Женсьену проинспектировать монетные дворы в Романе, Кремье, Гренобле и Монтелимаре; он потребовал, чтобы там отныне чеканили золотые монеты, дукаты и флорины, с его гербом. Несколько месяцев спустя, находясь в Шиноне, он следил за установлением стабильных, централизованных и единообразных финансовых учреждений в далеком Дофине, которое он никогда не терял из виду. Чтобы действительно «управлять» финансами и «ведать о сборе и расходе оных, остерегаясь, дабы деяниям нашим не чинилось препон по неимению доброго порядка, как в былые времена», он назначил одного из верных ему людей, мэтра Никола, казначеем и главным сборщиком всех обычных и чрезвычайных налогов, положив ему жалованье в пятьсот ливров в год и шестьдесят су в день на время разъездов по нуждам управления.
Таким образом, уже за несколько лет до того, как он там поселился, Людовик пользовался в своем княжестве большим влиянием и хотел, чтобы об этом знали все, в том числе Королевский совет и Парижский парламент. 7 сентября 1443 года, а потом 15-го числа он велел Парламенту издать грамоты о помиловании советника Миле Блонделе. Этот человек, заведовавший монетным двором в Кремье, был признан в 1442 году виновным в том, что чеканил золотые и серебряные монеты меньшего веса; он бежал, но, приговоренный к штрафу в одиннадцать сотен золотых экю, уплатил его. Жан Дове, председатель Парламента, и Жан Жувенель, адвокат короля, сначала отказавшиеся утвердить помилование, заявляя, что речь идет об оскорблении Его величества, были вынуждены уступить. После того как грамоты были опубликованы, Миле снова взял на откуп чеканку монеты в Кремье.