Выбрать главу

Карл VII не строил никаких иллюзий. Он собрал людей дофина, чиновников и служителей, во Вьене, а потом в Гренобле, и дал им указания, пообещав сохранить почти за всеми их должности. Два советника оповестили об этом Людовика в длинном послании, выдержанном в спокойном тоне. Они утверждали, что все хорошо: госпожа дофина поживает прекрасно, все ваши люди и многие дворяне остаются вам верны, и «все охотно исполнят то, что вы им поручите». Ваш отец торжественно заявил, что не хочет «отнять у вас страну» или принудить кого бы то ни было поступить против чести. Будьте уверены, что для ваших людей он сделает больше, чем для собственных подданных. Все здесь знают, что самое большое неудовольствие ему доставило известие о вашем отъезде, «ибо он возомнил, что потерял вас».

Красивые слова! Логеак и Бюэй взяли в свои руки управление Дофине. Для Людовика это стало настоящим изгнанием, он не имел других средств, кроме тех, что предоставили ему бургундцы. Карл VII повел против сына грандиозное дипломатическое наступление. Герцог Савойский встретился с ним дважды. Все города Франции получили циркулярное письмо, написанное уже 14 сентября, в котором четко и подробно излагались доводы короля: его сын, следуя дурным наущениям, не желал с ним советоваться, а главное, неоднократно отказывался явиться к нему — странное поведение по отношению к отцу; он внезапно покинул Дофине, чем удивил короля и вызвал его неудовольствие.

Вслед за письмами в города порой приезжали королевские послы, чтобы рассказать о провинностях Людовика, упорствующего в своих заблуждениях. Однако все это не могло навредить дофину. Он нашел хорошее убежище. В Лейвене, а затем в Брюссельском замке Людовик, в отсутствие герцога Филиппа, воевавшего во Фландрии, встретил теплый прием у его сына Карла, графа де Шароле (впоследствии Карла Смелого), герцогини Изабеллы, к которой тогда очень прислушивались при дворе и в Совете, Антуана — «великого бастарда Бургундского», епископа Камбре и двух высших чиновников герцогства — Жана де Круа и Адольфа де Равенштейна. Все его чествовали. Филипп Добрый, который сначала вел себя сдержанно, не стремясь вступать в открытый конфликт с Карлом VII, в конце концов тоже «оттаял». 15 октября 1456 года в Брюсселе он воздал дофину почести, достойные королевского сына, будущего короля. Он преклонил перед ним колено, следовал в его свите с обнаженной головой, подарил ему на все время его пребывания замок Женапп в Брабанте и назначил пенсион в тридцать шесть тысяч франков. Людовик быстро нашел сторонников при бургундском дворе, даже завел сообщников, завоевал дружбу Антуана и Жана де Круа, приняв их сторону в споре с графом де Шароле. Надежно укрывшись, хорошо устроившись, располагая деньгами и по-прежнему плетя интриги, он мог говорить вслух и без опаски о чем угодно, мог в очередной раз оправдаться и свалить всю ви-ну в разрыве на дурных советников короля. 26 октября он сообщил отцу из Брюсселя о своем приезде к герцогу Бургундскому, который, как он говорил, хорошо его принял и каждый день его потчует. Герцог поступает так «в вашу честь, за что я благодарю вас, как только могу». Все выдержано в том же тоне, чтобы преподнести главную мысль: «я поведал герцогу без утайки о моих делах»; я узнал, что Логеак и Бюэй действуют от вашего имени в Дофине, чтобы убедиться, что «ни вы, ни ваше королевство не понесут убытков от жителей этого края». Этим я «весьма удивлен был». Как можно было подумать, что из этого края может исходить хоть малейший вред для вас, или «что я мог бы иметь в мыслях совершить что-нибудь дурное»? Мой дядюшка Филипп тоже весьма этому удивлен и поручил своим послам поговорить об этом с вами.

Действительно, немного спустя он вновь взялся за перо, чтобы назвать имена бургундских уполномоченных и сообщить о их звании: Жан де Круа — камергер, главный воевода герцогства и бальи Геннегау, и кавалер Симон де Дален, тоже камергер, бальи Амьена. Он сообщил об этом и членам Большого королевского совета, которые таким образом узнали о дипломатических инициативах изгнанного принца, считавшегося кое-кем отверженным, врагом мира в королевстве. Прием послов состоялся в Сен-Симфорьен-д'Озоне. Карл VII сначала потребовал, чтобы герцог отказал в любой помощи его сыну, и распорядился ввести мощные гарнизоны в города поблизости от бургундской границы. Но слишком занятый на тот момент английскими делами и неприятно пораженный союзом, поддерживаемым между Филиппом Добрым и Эдуардом IV Йоркским, в конце концов сдался и смирился с тем, что бунтовщик нашел приют и покровительство у могущественнейшего из его соседей, который был волен предпринять все, что ему вздумается.