В то самое время, когда Ришелье послал данное письмо королю, он написал и королеве-матери, чтобы она помогла ему добиться от Людовика XIII этой отставки.
И король, и королева-мать были сильно встревожены этим замыслом: Людовик XIII поспешил лично посетить кардинала в его доме в Лимуре, умоляя его не покидать их в то время, когда его услуги были нужнее, чем когда-либо прежде; он пообещал ему полную поддержку в действиях против герцога Анжуйского и взял на себя обязательство достоверно и незамедлительно сообщать ему обо всех доносах, выставляющих его высокопреосвященство в неблагоприятном свете, и не требовать при этом никаких оправданий с его стороны. Кроме того, его величество предложил ему охрану из сорока конников.
Кардинал сделал вид, будто он уступает настояниям короля, однако от предложенной охраны отказался. Никто не умел лучше, чем Ришелье, давать в долг под большие проценты в будущем.
Это событие, ставшее подлинным триумфом для министра, показало ему, что он мог отныне делать с Людовиком XIII, повторяя подобный прием. Герцог Анжуйский, его открытый враг, нанес ему визит; принц де Конде, которого он в свое время приказал арестовать и который четыре года провел в Бастилии, послал уверить его в своей преданности. Кардинал принимал все эти любезности с видом человека, который, чувствуя приближение смерти, забывает и прощает все.
В продолжение всего этого времени его высокопреосвященство продолжал видеться с Шале и оказывал ему ласковый прием. Шале полагал, что он находится в наилучших отношениях с кардиналом, который, по-видимому, сдержал данное слово, поскольку ни один из участников попытки устранить его во Флёри не был потревожен. Так что Шале продолжал раскрывать кардиналу замыслы герцога Анжуйского; однако в то время у Гастона был только один замысел: найти подходящее соседнее королевство, где он мог бы укрыться, чтобы избежать надзора со стороны кардинала и одновременно отделаться от женитьбы, к которой принуждал его брат. Ришелье делал вид, будто сочувствует молодому принцу, и побуждал Шале подстрекать герцога покинуть Францию, ибо был уверен, что это бегство окончательно погубит Гастона.
Между тем предстояло еще завершить одно важное дело в Блуа. Король отправился в этот город, оставив губернатором Парижа на время своего отсутствия графа Суассонского. В Орлеане королева-мать и герцог Анжуйский присоединились к его величеству. Кардинал, сославшись на болезнь, выехал раньше, передвигался короткими переездами и, вместо того чтобы остановиться в Блуа, удалился, как всегда стремясь к покою и отдыху, в Борегар, прелестный небольшой домик, находившийся в одном льё от города.
Спустя несколько дней после того, как король прибыл в Блуа, туда в свой черед прибыли великий приор и герцог Вандомский. В тот же вечер они отправились к королю, чтобы изъявить ему свое почтение. Король принял их чудесно и предложил им поучаствовать в охоте, которая должна была состояться на следующий день; однако братья отказались, приведя в извинение усталость от пути, который они проскакали во весь опор. Король обнял их и пожелал им хорошего отдыха.
На другой день, в три часа утра, оба они были арестованы прямо в своих постелях и препровождены в качестве пленников в замок Амбуаз, в то время как герцогиня Вандомская получила приказ удалиться в свой замок Ане.
Король неукоснительно сдержал свое слово: герцогу Вандомскому причинили не больше вреда, чем великому приору, поскольку их арестовали вместе и препроводили в одну и ту же тюрьму.