Но было уже слишком поздно: Рошфор, снова обратясь в кавалера, во весь дух мчался по дороге на Париж; он возвратился к его высокопреосвященству, радуясь успеху возложенного на него поручения, которое, по его представлению, он достойно выполнил.
Вот что такое совесть!
IV. 1627–1628
О том, что стало с врагами кардинала. — Политические и любовные замыслы Бекингема. — Смерть герцогини Орлеанской. — Новые казни. — Милорд Монтегю. — Поручение, данное Лапорту. — Игра в карты. — Критическое положение Ла-Рошели. — Трагическая кончина Бекингема. — Печаль королевы. — Анна Австрийская и Вуатюр.
Из-за любви Бекингема равнодушие короля к Анне Австрийской превратилось в холодность; в связи с делом Шале эта холодность превратилась в неприязнь, а в этой главе мы увидим, как его неприязнь превращается в ненависть.
Именно с этого времени кардинал становится полновластным повелителем. Королевская власть померкла в день смерти Генриха IV и снова заблистала лишь в день совершеннолетия Людовика XIV. Полвека, прошедшие между двумя этими событиями, были отведены на царствования фаворитов, если только можно назвать фаворитами Ришелье и Мазарини, этих двух тиранов своих властителей.
Королева, то при содействии Лапорта, то стараниями г-жи де Шеврёз, удалившейся в Лотарингию, а скорее, изгнанной туда, продолжала переписываться с герцогом Бекингемом, который, по-прежнему охваченный той рыцарственной любовью, о какой мы рассказывали, и ставший счастливым влюбленным, не терял надежды сделаться в один прекрасный день счастливым любовником. И потому он через посредство короля Карла I беспрерывно добивался разрешения вернуться в Париж послом, однако король Франции, а вернее, кардинал, отказывал в этом разрешении с тем же упорством, с каким его просили.
И тогда, не имея возможности приехать во Францию другом, Бекингем решил явиться туда врагом. Ла-Рошель послужила если и не причиной, то, по крайней мере, предлогом для войны.
Бекингем, располагавший силами всей Англии, надеялся объединить против Франции еще и Испанию, Империю и Лотарингию. Разумеется, Франция, какой бы могущественной она ни стала трудами Генриха IV и стараниями Ришелье, не смогла бы устоять против такой грозной коалиции и была бы вынуждена покориться. И тогда Бекингем явился бы как посредник для ведения переговоров; мир королю и кардиналу был бы дарован, но одним из условий мирного договора стало бы возвращение герцога Бекингема в Париж послом.
Так что Европе предстояло всколыхнуться, а Франции — быть преданной мечу и огню из-за любви Анны Австрийской и Бекингема и ревности кардинала; ибо, что касается ревности короля, о ней речи не было. Людовик XIII питал слишком сильную неприязнь к королеве, особенно после заговора Шале, чтобы всерьез ревновать ее.
Как видно, для всей этой поэмы недоставало лишь Гомера, чтобы из Бекингема сделать Париса, из Анны Австрийской — Елену, а из осады Ла-Рошели — Троянскую войну.
Ла-Рошель была одним из городов, которые Генрих IV предоставил гугенотам во время обнародования Нантского эдикта; это заставило Бассомпьера, который сам был гугенотом и участвовал в осаде этого города, заявить:
— Вы увидите, что у нас достанет глупости взять Ла-Рошель!
Этот город являлся для кардинала предметом вечных тревог: он был очагом мятежей, гнездилищем бунтарей, средоточием распрей. Разве еще совсем недавно не советовали Гастону укрыться там?
Генрих де Конде был заключен в Венсенский замок и так никогда и не оправился от полученного удара. Правда, Франция получила от этого определенную выгоду: за три года своего заточения он сблизился со своей женой и в итоге имел от нее двух детей: Анну Женевьеву де Бурбон, ставшую позднее известной под именем герцогини де Лонгвиль, и Луи II де Бурбона, именовавшегося впоследствии Великим Конде.
Великий приор и герцог Вандомский были арестованы и заключены в замок Амбуаз. Какое-то время Ришелье намеревался судить их и казнить, оставив для этого стоять эшафот, на котором был обезглавлен Шале. Но один сослался на привилегии пэров Франции, а другой — на права Мальтийского ордена, рыцарем которого он был. Обе эти апелляции остановили судебное производство, но, чтобы иметь под рукой внебрачных сыновей Генриха IV, кардинал приказал перевезти их из Амбуаза в Венсенский замок.