Но кардинал, видевший свою главную задачу в том, чтобы сделать Францию грозной в глазах внешнего мира и обезглавить бунты внутри страны, погубив княжеские и аристократические семьи, которые, хотя по ним и прошлась коса Людовика XI, пустили новые побеги и разжигали постоянные междоусобные войны, лихорадившие после царствования Генриха II государство, не имел времени думать о делах второстепенных, которые служат если и не величию народа, то, по крайней мере, благополучию и безопасности граждан. Главные дороги, заброшенные государством, были едва проезжими и наводнены разбойниками; улицы Парижа, узкие, плохо замощенные, покрытые грязью и заваленные нечистотами, с десяти часов вечера становились владением жуликов, воров и убийц, которым ничуть не мешали одинокие фонари, скупо расставленные по городу, и которых во время их вылазок никоим образом не беспокоили те сорок пять плохо оплачиваемых солдат, что составляли ночную стражу Парижа.
Общее умонастроение заключалось в желании бунтовать. Бунтовали принцы крови, бунтовали знатные вельможи, и скоро мы увидим взбунтовавшийся Парламент. Дух жестокого рыцарства, наделенного, однако, красочностью, охватил дворянство, всегда готовое схватиться за шпагу и из каждой отдельной дуэли устраивавшее сражение между четырьмя, шестью, а то и восьмью человеками. Такие сражения, несмотря на королевские указы, происходили повсюду: на Королевской площади, напротив монастыря Босоногих кармелитов, позади монастыря Картезианцев, на лугу Пре-о-Клер. Но Ришелье уже все коренным образом изменил в этих делах. Находясь на стыке эпохи Генриха IV и эпохи Людовика XIV и видя конец одной и начало другой, Ришелье, подобно Тарквинию Гордому, сбивал чересчур высокие головы; так что ко времени, к которому мы подошли, в качестве образчиков ушедшей эпохи оставались только герцог Ангулемский, граф де Бассомпьер и г-н де Бельгард; да и то, г-н де Бассомпьер еще не вышел из Бастилии, а герцог Ангулемский, проведя там лет пять в годы регентства Марии Медичи, чуть было не вернулся туда в годы правления кардинала.
Что же касается степени просвещенности, которой достигли суды, и степени подчиненности, в которую они впали, то представление об этом дают два судебных процесса — суд над Галигаи, сожженной как колдунья в 1617 году, и суд над Юрбеном Грандье, сожженным как колдун в 1634-м.
В области литературы Франции тоже отставала. Италия проложила человеческому разуму блистательный путь: один за другим появились Данте, Петрарка, Ариосто и Тассо; Спенсер, Сидни и Шекспир следовали по их стопам в Англии; Гильен де Кастро, Лопе де Вега и Кальдерон — не говоря уж об авторе или авторах «Роман-серо», этой кастильской «Илиады», — расцвели и процветали в Испании, в то время как Малерб и Монтень лишь придавали форму языку, которым затем стал говорить Корнель. Но, хотя и надолго задержавшись с расцветом, французская проза и поэзия уже скоро должны были ярко заблистать. Корнелю, которого мы уже упомянули и который в это время поставил на сцене три своих шедевра, «Сида», «Цинну» и «Полиевкта», было тогда тридцать два года, Ротру — двадцать девять, Бенсераду — двадцать шесть, Мольеру — девятнадцать, Лафонтену — семнадцать, Паскалю — пятнадцать, Боссюэ — одиннадцать, Лабрюйеру — шесть, а Расин вот-вот должен был родиться.
Наконец, мадемуазель де Скюдери, которая подготавливала влияние женщин на современное общество, был тридцать один год, а Нинон и г-жа де Севинье, которым предстояло завершить ее дело, только что достигли: первая — двадцати одного года, вторая — двенадцати лет.
VI. 1639–1643
Рождение герцога Анжуйского. — Любопытные замечания, касающиеся сентября. — Фавор Сен-Мара. — Французская академия. — «Мирам». — Первое представление этой трагедии. — Фонтрай. — Ла Шене. — Господин Главный. — Анекдоты о Сен-Маре. — Фабер. — Страшный заговор. — Отъезд короля на юг Франции. — Болезнь кардинала. — Кардинал уничтожает заговорщиков. — Последние минуты Ришелье. — Два суждения об этом министре.
Наиболее заметными событиями, случившимися в первые два-три года жизни Людовика XIV были: кончина отца Жозефа, которого в начале этого повествования мы застали уже больным, все возраставший фавор г-на де Сен-Мара, пришедший на смену фавора мадемуазель де Отфор, и, наконец, новые роды королевы, которая произвела на свет второго сына, названного герцогом Анжуйским и родившегося 21 сентября.